Тимофей Ермолаев - Моха и другие

— Удивительно, никак не ожидала увидеть тебя здесь! — сказала Фелиция.

— Я тоже… не ожидал…

— Где же ты пропадал всё это время? Я ждала тебя очень долго… — женщина погрустнела.

— Ну, ты же знаешь, как я… — залепетал Панакес. — Туда, сюда…

— Да, ты всё такой же, — в голос Фелиции вкралась печаль. — Дай, я тебя обниму. Хотя не надо. Я ведь вышла замуж. Не хотела этого, но пришлось. Упиралась до последнего. Но я ни капли не жалею об этом. У меня двое прекрасных детей. Мальчику девять, а девочке — семь лет…

— Значит, ты живёшь здесь… — каждое слово давалось аптекарю с трудом.

Фелиция звонко рассмеялась.

— Не просто живу. Это мой город. Я — герцогиня Вальбургская.

Панакес онемел.

— Идём вниз, я угощу тебя завтраком. Мы уже все позавтракали, дети, правда, ещё спят, вчера вечером канонада никак не давала уснуть. У нас тут война, знаешь? Никак не могу поверить, что ты оказался в Вальбурге. У меня что-то закружилась голова, решила выйти на башню и подышать свежим воздухом…

— Фелиция… — только и смог выдавить Панакес.

— Морт… что-то я не могу дышать… — вдруг побледнела герцогиня. — Морт… отвернись… меня сейчас вырвет…

Словно в кошмарном сне, по лицу Фелиции расползались чёрные пятна.

Глаза герцогини встретились с огромными глазами Панакеса.

— Морт!

— Да, Фелиция, — слабо ответил аптекарь.

— Это смерть?

— Да, Фелиция.

— Это ты сделал?

Панакес не ответил. Герцогиня упала на колени. Пятна на её лице начали кровоточить.

— Фелиция! — вскрикнул он, опускаясь ниже, прижимая её голову к своей груди.

— Дети, мои дети! — вырывался из груди Фелиции хрип. — Они ещё не проснулись, их комната в дальнем крыле, быть может, зараза ещё не добралась до них, спаси моих детей, Морт, спаси их!

По телу герцогини прошла судорога, и она умерла. Аптекарь опустил Фелицию на заснеженные камни и заплакал.

— Ваша светлость! Вальбург открывает ворота! Мы победили!

— Славно, славно! — Гай Легурт вскочил и начал собираться.

За его спиной выросла тощая фигура Вильхельма Бастарда.

«Панакес ещё не вернулся», — прошептал он брату.

— Да ну его, — отмахнулся герцог. — Это уже неважно.

— Воздадим хвалу господу нашему! — пробубнил епископ.

Тут в комнату вбежал ещё один посыльный. Если первый, объявивший о капитуляции, сверкал от счастья, то этот был бледен и встревожен.

— Ну что ещё? — раздражённо встретил его Гай Легурт.

— Ваша светлость! Наши солдаты… как-то неважно себя чувствуют. На теле появляются пятна…

Герцог покачнулся.

— Вон! — вдруг заорал он, словно обезумев. — Все вон!!!

Все (кроме Бастарда) бросились наружу.

— Помилуй нас, господи, помилуй! — без конца повторял епископ Валериус.

В дверях он столкнулся с герцогиней Юлией, женой Гая Легурта.

— Что здесь происходит? — холодно спросила она.

— Помилуй нас, помилуй! — епископ умчался прочь.

На Рождество эпидемия охватила Хорбург. Люди в отчаянии бросились в аптеку Панакеса, но она была закрыта. Сам же аптекарь куда-то исчез, и больше его никто не видел. Аптеку взломали, каждый хватал наугад какое-нибудь лекарство, но все попытки избежать смерти были тщетны. Впрочем, кое-кого смерть пощадила.

Главный лекарь Хорбурга, господин Грабер, за два дня сделал себе целое состояние, но потом умер в страшных муках. Сёстры Керт, Флёр и Тюлипа, скончались в новогоднюю ночь. Их отец вскоре присоединился к ним. Епископ Валериус чудом уцелел, наглухо укрывшись в одном монастыре. Вильхельм Бастард умер в числе первых и был похоронен в общей могиле. Однако, сам герцог Гай Легурт выжил, правда, ослеп на оба глаза и оглох на оба уха. После эпидемии он прожил ещё двадцать лет. Всё это время рядом с ним была герцогиня Юлия, смерть как-то прошла мимо неё, хотя она отважно навещала самых тяжёлых больных.

Аптекарь Хорбурга, Микаэль Панакес, которого некоторые называли Морт, некоторые — Эль Сабуб, а некоторые — другими именами, многое время спустя объявился в другом месте, в другом городе. Он остался жив, ведь смерть, которую он нёс другим, была перед ним бессильна. Он остался жив, но… сошёл с ума .

12 января 2008 г.