Жан-Пьер Милованофф - Языческий алтарь

Мне пришлось еще сильнее повысить голос, чтобы перекричать залпы. Когда я произнес имя Элианы, мой компаньон взглянул на меня с грустью, как будто понял, что я способен его предать. Когда я назвал его друзей-партизан, он поднялся. Но что я мог поделать? Широкие плечи, худоба, костлявое лицо, узкий шрам героя моей памяти. Сам я не совершил в жизни ничего хорошего и смирился со своим существованием, как смиряются с недугом. Но меня уже распирало, я закусил удила, и меня уже ничто не могло остановить. Я заплатил официанту и, хромая, пустился вдогонку за убегающим от меня стариком. Но ни нагнать его, ни исправить свою ошибку я никак не мог. Он шел гораздо быстрее меня и выглядел очень решительным. Я знал, что теперь он оставит город и возобновит свои скитания. А у меня останется только горькое чувство дружбы, испорченной моей ошибкой.

Я видел, как среди красных картузов удаляется шляпа из черной соломы. Я отчаянно потел, отчаянно хромал. «Боже, только бы он оглянулся! – твердил я. – Все еще можно было бы исправить!» Но он не оглядывался. Его силуэт на глазах тонул в темноте, шляпа уменьшилась до размера блюдца. Потом я заметил в конце набережной рассыпавшееся черное конфетти. Еще немного – и оно исчезло.

Я остановился, запыхавшись, среди отпускников, лакомившихся американским мороженым.

– Эфраим! Эфраим! – крикнул я.

Этим все и кончилось.

Выражаю благодарность мадам Жизелъ Буэ, позволившей мне ознакомиться с письмами, отправленными Шарлем Буэ из Норвегии в апреле-мае 1940 г.

Из других документов и книг, которыми я пользовался, назову «Нарвик» М.-Ж.Торри (1942) и «Ареш-Бофортен» Марселя Шарвена (1981).

Переводчик (итал.).

Прощайте, ребята, мои давнишние друзья (исп.).

Военные дневники о Первой мировой войне (прим. пер.).

Петеновская полиция периода оккупации (прим. пер.).

«Долгие рыдания / скрипок / осени / баюкают мое сердце / в монотонном томлении».