Алексей Швецов - Как я съел асфальт

Когда Краснов милостиво разрешил Саше удалиться из кабинета, в дверь пролезла коротко стриженная голова человека, лицо которого все было в ссадинах. И вместе с ним в кабинет проник запах давно немытого тела.

– Гражданин капитан, я ж по Матвееву… Долго ж мне еще ждать? А то ж там муку в магазин завезли… Я ж работаю… Мне ж разгружать же ж…

– Как по Матвееву? – удивился Краснов, испытующе рассматривая Сашу, рассматривая так, будто он только сейчас впервые его увидел.

– Как же ж?.. – недовольно выпятил нижнюю губу грузчик из магазина. – Я же звонил…

– Ты кто есть?! – дико вращая глазами, заорал, заревел Краснов на Сашу.

– Я Саша, – опешил Саша.

– Так какого черта ты мне тут голову морочишь?! Пошел вон! А то я тебя сейчас…

Всю серьезность намерений сделать с Сашей нехорошее милиционер подтвердил тщательно продуманными матерными выражениями.

А Саша уже бежал. Бежал по коридору и думал. Думал мысль, что ему пришлось пострадать за любовь. А любовь всегда требует жертв. И Саша не сильно огорчался по этому поводу. Единственное, что его сейчас заботило, была она, ее образ, неотступно занимавший и даже преследующий его мысли. А еще Саша четко осознал, что и сегодня он ни на шаг не приблизился к осуществлению своей мечты. И осознание этого факта не нравилось Саше.

А на работу тогда Саша не пошел. Не пошел на работу, а плюнул на нее, на эту работу, и пошел домой. Тогда работа, его работа, показалась Саше ненужным и даже неблагородным занятием. И даже туалеты показались Саше неважными. И дома он все думал и думал. Думал о ней. Еще Саша думал о том, что можно сделать. Сделать, для того чтобы просто поговорить с ней, посмотреть еще раз в ее глаза, окунуться в их глубину…

А еще Саша подумал, что любовь – это совершенно неконструктивное состояние человека. В этом состоянии невозможно думать о чем-либо, кроме как о предмете своих мыслей. Мыслей своего сердца. Саша вспомнил, что он где-то читал, что любовь – это всего лишь химическая реакция в мозгу. «Если это так, – подумал тогда Саша, – то продукты этой химической реакции вредны для человека». Саша чувствовал слабость во всем теле, жуткую головную боль и металлический привкус во рту.

Причем все это справедливо даже в том случае, если любовь счастливая, точнее, ответная. Потому что все равно приходят мысли и приходится думать эти приходящие в голову мысли. И ты думаешь о ней. Переживаешь. Переживаешь за каждое слово, сказанное ей. Переосмысливаешь, анализируешь каждый звук, каждый жест, исходящий от нее. И от этого никуда не деться. С этим можно или, точнее, приходится существовать. Решать какие-то проблемы, задачи и просто жить…

Саша пришел домой и сбросил куртку прямо на пол. Прямо на пол коридора он швырнул куртку. Элегантного плаща тогда у Саши не было. Поэтому Саша бросил на пол именно куртку. Он совершенно не знал, чем себя занять. Просто не представлял, что и как можно было сделать. Образ прекрасного старшего лейтенанта парализовал его волю и мысли.

А потом Саша взял телефонный справочник и нашел телефон, точнее, номер телефона того самого отделения милиции. Саша позвонил дежурному и спросил номер телефона кабинета № 26.

– Вам Ирина Анатольевна нужна? – спросил его дежурный.

– Да… – с замирающим сердцем ответил Саша. – Нужна… Очень нужна.

Саша едва не сказал дежурному, что она нужна ему так, что сердце останавливается, так нужна, что жить без нее не хочет… Но не сказал. Саша промолчал. А потом негнущиеся пальцы, его Сашины непослушные пальцы, с трудом нацарапали карандашом прямо на справочнике семь цифр. Семь заветных цифр ее телефона. Ее рабочего телефона. Саша тут же набрал этот номер, но сразу же нажал отбой. Он совершенно не знал, как построить разговор. «Потом… Потом. Не сейчас», – успокаивал он себя.

Затем Саша закурил. Вышел на балкон и закурил. Теперь он знал. Точно знал, как ее зовут. Ее зовут Ирина. Ирина – значит покой и мир. Но Саша не чувствовал покоя в своей душе. Наоборот. Душа его переворачивалась и не находила себе места.

Тогда Саша выбросил недокуренную сигарету. Выбросил прямо на ламинированный пол балкона. Выбросил и раздавил тапочком. А потом написал стихи. Стихи для нее, для Ирины.

Саша писал стихи долго. Долго подбирал рифму и подставлял разные слова, чтобы оставался смысл. Но когда написал, Саша отчетливо ощутил, что время потрачено не впустую. Стихи получились очень личными, глубокими по смыслу. «Хорошие стихи», – подумал тогда Саша, наверное в двадцатый раз перечитывая родившиеся строки.

Саша перечитал последнее четверостишие, и ему сделалось грустно и жалко себя. Его еще никто не отверг, но Саша подумал мысль, что такое развитие событий вполне правдоподобно и даже оправданно. «Она – кто? Она страж порядка! Точнее, она охраняет покой граждан. А я? Кто я? Я всего лишь бедный архитектор, художник и поэт…» – с грустью думал Саша, и глаза его увлажнились.

А еще Саша не знал, что стихи окажутся пророческими.

Весь остаток дня Саша посвятил подготовке. Подготовке своей речи для Ирины. А еще он не спал ночью, почти не спал. Не спал и думал о том, что он может сказать девушке, чем может ее заинтересовать. Саша уже окончательно решил, что будет звонить. Звонить по телефону Ирине. А ходить больше не будет. В милицию Саша больше не пойдет.

Утром Саша пошел, а точнее, помчался на работу. Он помчался, полетел на крыльях любви. Он потребовал от секретарши ни с кем его не соединять и к нему никого не впускать, особенно Женю:

– Я занят. Очень занят. Я буду решать очень серьезный вопрос. Подчеркиваю, серьезный, точнее, деловой вопрос.

Минут тридцать Саша собирался с духом. Потом взял в руки телефонную трубку. Трубка в руке обжигала кожу, и казалась, что вес ее многократно увеличивался, как только Саша начинал набирать семь цифр, семь заветных цифр номера ее телефона. А набирал Саша много… Несколько раз нажимал на кнопочки с цифрами, но всякий раз после этого давал отбой. Сомнения терзали его душу. Сомнения и неуверенность отравляли своим ядом его мысли.