Джонатон Китс - Патология лжи

– Как насчет следующего четверга, в восемь сорок пять?

– Разве у тебя нет жены и детей, о которых нужно заботится?

– Они и раньше без меня прекрасно обходились.

– Я тоже.

А теперь он к тому же начал шпионить за мной: иногда он преследует меня, и я веду его куда хочу. Следуй за лидером. Я таскаю его за собой по магазинам, примеряю весь ассортимент, он качает головой, если наряд мне не к лицу или плохо сидит. Он неплохо в этом разбирается, я почти доверяю ему в этом.

Но затем он всегда портит все удовольствие – начинает приставать ко мне на эскалаторе; спрашивает, хочу ли я кофе, я говорю «нет», он спрашивает почему. Это не входит в правила игры.

Эмили интересуется, как он выглядит. Она сует в пакет зелень, цепляет щипцами салат-арагулу.

– Он вон там. У витрины с супами, – говорю я, кивнув в ту сторону.

– Это Перри?

– А в чем дело?

– А он недурен собой, Глор. Почему ты не хочешь встречаться с ним? Я бы не отказалась.

Перри на секунду скрывается из виду, затем возникает в молочном отделе.

– Тебе не кажется, что он выглядит немного зловеще?

– Да нет.

– Ты не думаешь, что он может оказаться убийцей-психопатом?

– Я думаю, кто угодно может им оказаться. Но он точно психопат. – Она смотрит на меня. – Он один?

Я пожимаю плечами.

– А ты не пробовала использовать арахисовое масло для решения своих мышиных проблем? Я слышала, грызуны его находят очень соблазнительным – ну, американские грызуны, по крайней мере.

Мы обшариваем полки. Семнадцать сортов на выбор. Она вопросительно смотрит на меня, но я не ела его с третьего курса.

– Может, спросить у тех, кто здесь работает?

– Одни проблемы с этими грызунами, – замечает она. – Ничего, я уверена, мы и сами разберемся. Ты что-нибудь понимаешь в ингредиентах и наполнителях?

Я в них ничего не понимаю, но зато я умею управлять информацией и знаю, как в любой ситуации преподнести необходимую долю правды – без сбивающих с толку подробностей, которые могут навести на нежелательные умозаключения. Мы всегда так поступаем, чтобы не выглядеть занудами, потому что в таких ситуациях полуправда выигрышнее чистой лжи. Я протягиваю Эмили маленькую упаковку «Скиппи».

– Здесь меньше всего соли.

Она кивает, но не слушает меня. Внимательно читает ярлычок на каком-то снотворном, ее губы движутся, точно в молитве, ее длинные ногти выглядят кричаще красными на фоне желто-белой коробочки. Неужели мыши и снотворное едят? Интересно, сколько им нужно для передозы? Я решаю не озвучивать эти вопросы, поскольку это может навести на мысль о моей опытности.

Перри сменил секцию туалетных принадлежностей на секцию кухонной утвари, мы с Эмили сворачиваем за угол. Наша тележка все еще почти пустая, хотя Эм добавила туда три бутылочки снотворного. Чтобы наполнить тележку, я покупаю пару пачек салфеток. Они редко бывают мне нужны, но я все время их покупаю, чтобы выглядеть практичнее. Мои шкафы уже забиты ими до отказа, когда-нибудь придется пожертвовать все это добро Армии Спасения.

Разыскивая любимую марку тампонов, я спрашиваю Эмили, как она собирается заставить мышей есть снотворные таблетки.

– Мышей – таблетки? Зачем мышам таблетки? Это снотворное для меня.

– Ты решила покончить с собой из-за этого гребаного мышиного нашествия?

– Покончить с собой?

– Снотворное…

– Это от бессонницы, Глория. У меня бывает бессонница, поэтому я решила купить таблетки. Знаешь, люди принимают снотворное не только когда хотят убить себя.

– А у тебя-то от чего бессонница? Если кому и нужно принимать снотворное, так это мне.

– Расследование? – Ее голос становится сочувственным.

– Они обвиняют папочку, точно он в самом деле мог кого-то убить. Продажи журнала падают. Все это совершенно несправедливо. Перри Нэш может оказаться психопатом, расчленяющим трупы, а ФБР этого даже не заметит. Я могу совершить убийство, а мой отец отправится в тюрьму.

Папочка говорит, что я должна нанять Мэдисон Оливетти консультантом по маркетингу, и я склонна согласиться. В основном из-за ее внешности. Ее глаза – в рамке толстой пластиковой оправы (аксессуар с шиком дешевых магазинчиков), костюм – исключительно черно-белая гамма, четкие жесткие линии контрастируют с ее округлыми формами.

Я не сомневаюсь, что она сноб: двигается так, словно разгуливает в одиночестве, голая, по собственной квартире.

Я не сомневаюсь, что папочка трахает Мэдисон. Сперва он не хочет ничего рассказывать, и мне приходится сопоставлять его слова с тем, что сообщило ФБР. Затем он излагает подробности. Она очень услужлива, к тому же покладиста на операционном столе. Она специалист по опросам, ее специализация – разнообразные выборки, она занимается повышением рейтинга непопулярных кандидатов, участвовала по меньшей мере в пяти политических кампаниях на уровне штата. Она может помочь «Портфолио».

Как и большинство папочкиных романов, этот тоже начался с врачебной консультации. Мать Мэдисон – одна из лучших папиных пациенток, постоянная клиентка, вводит силикон в свое тело так же часто, как двигает мебель в гостиной. Это модно, поэтому сезонные колебания психики заставляют ее опережать свое время – так же как Лиззи Борден опередила свое.

Мэдисон в этом плане более консервативна. Она познакомилась с папочкой вскоре после своего двадцатипятилетия. Мать подарила ей сертификат на косметическую операцию по выбору клиента. По-видимому, операционному столу она предпочла папочку, хотя, на мой взгляд, это ошибка, особенно если посмотреть на ее выдающийся нос. Папочка обычно щепетильнее в выборе, но он уже прошел через разные стадии. Насколько мне известно, я – единственная женщина, которая не потеряла с ним свою хирургическую невинность.

Папочка хочет, чтобы Мэдисон работала в «Портфолио», потому что верит в полезные связи. Мне Мэдисон нужна в «Портфолио» потому, что я в них не верю. Главное то, что я противостою большинству опрометчивых решений папочки. От этого зависят наши отношения.

Глория: Вы не могли бы для начала объяснить, почему вы остались без работы.

Претендент: Я не безработная, мисс Грин, любой настоящий журналист знает, что сейчас в политике мертвый сезон.

Глория: Все кандидаты, с которыми вы работали, проиграли выборы.

Претендент: Некоторые победили.

Глория: Но с кандидатом в страховую комиссию штата вы не справились?

Претендент: Она единственная, кого не переизбрали.

Глория: Вы хотите сказать, что не смогли сохранить пост члена страховой комиссии?

Претендент: Это не моя вина, мисс Грин, она сама проиграла кампанию. Если бы вы читали газеты, до того как стали главным редактором, то знали бы, что у нее был роман с мэром Тибурона, который в то время все еще был женат на бывшем вице-губернаторе.