Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой

— Ничего страшного, — сказала она.

Он безотчетно почувствовал, что к нему вернулось нечто утраченное.

— Спасибо, — ответил он.

Произнес он это тихо, но с таким напряжением всех чувств, что Валентина тотчас влюбилась, хотя сама того не понимала, потому что ей не с чем было сравнивать. Они могли бы стоять так до бесконечности, но Джулия сказала:

— А-а… может, пойдем назад?

И Роберт ответил:

— Да-да, я обещал Джессике не задерживаться.

Валентине показалось, что мир на мгновение остановился. Теперь вращение Земли продолжилось, и они пошли бок о бок по Колоннадной аллее.

Джулия задала Роберту вопрос о его диссертации, и ответ растянулся на весь путь до кладбищенских ворот. Когда они проходили мимо конторы, из дверей выпорхнула Джессика — Роберт догадался, что она их поджидала. Взяв близняшек за руки, она произнесла:

— Элспет была нам всем очень дорога. Чудесно, что мы наконец с вами познакомились. Надеюсь, вы часто будете сюда приходить.

— Обязательно, — сказала Джулия.

Ее привлекала возможность побывать за кулисами, посмотреть, что делается на кладбище после ухода экскурсантов. Валентина встретилась глазами с Джессикой и улыбнулась. Роберт, стоя чуть позади Джессики, не сводил с них глаз.

— До свидания, — сказала Валентина, когда они с Джулией выскользнули за ворота.

На лице Валентины Роберт прочитал нечто, вызвавшее у него тревогу: отражение его собственных чувств. Он понял это, но предпочел не углубляться.

— До свидания, дорогие мои, — сказала Джессика.

Повернув ключ в замке, она стала смотреть вслед близнецам, идущим по Суэйнз-лейн. «К чему так волноваться? — упрекнула она себя. — Они прелестные девочки». Роберт скрылся в конторе. Она застала его за подсчетом мелочи, которую он складывал в пластиковые мешочки.

— Как прошло? — спросила она его.

— Все отлично, — сказал он, не глядя на Джессику.

Она собиралась расспросить его подробнее, но в это время по радиотелефону прохрипел запрос Кейт: у Восточного входа закончились билеты. Джессика схватила книжечку билетов и оставила Роберта наедине с его мыслями. Остаток того воскресного дня вобрал в себя потоки экскурсантов с гидами, подсчет корешков билетов и закрытие конторы. О Роберте она не вспоминала до тех пор, пока не столкнулась с ним у Западных ворот, которые нужно было запереть.

Фил и некоторые из гидов помоложе направлялись вверх по холму, чтобы выпить по пинте пива в баре «Гейт-хаус».

— Может, присоединишься? — спросил Фил у Роберта.

— Нет, — ответил Роберт.

Пиво было бы очень кстати, но поддерживать беседу не было желания. Ему хотелось прокрутить в голове вторую половину дня, пережить ее заново, совсем по-другому, и прийти к каким-то иным выводам.

— Нет, мне что-то нездоровится. — Он повернулся и зашагал прочь, встревожив остальных своим внезапным уходом.

— Что его гложет? — спросила Кейт у Джессики.

Джессика покачала головой.

— У нашего Роберта никогда толком не узнаешь, — ответила она. — Возможно, это из-за Элспет.

Все согласились, что да, возможно, из-за Элспет. Они поднялись в горку, зашли в «Гейтхаус» и немного посудачили о Роберте, но вскоре эта тема себя исчерпала и разговор перешел к вещам более злободневным: какие странности наблюдались у сегодняшних экскурсантов и кто больше знает малоизвестных кладбищенских историй. Кейт предложила подбросить Джессику домой, и они единодушно решили, что с Робертом определенно не все в порядке и что причиной всему Элспет. Поставив на этом точку, они обсудили назначенные на понедельник похороны.

Роберт пришел домой и, прихватив стакан, бутылку виски и ключ от зеленой двери, вернулся на кладбище. Далеко он не пошел, а просто сел под стеной и налил себе виски. Так он просидел до темноты, безучастно глядя на вершину мавзолея Бира. Потом нетвердым шагом вернулся к себе и лег спать.

Шли дни, но ничего не происходило. Джулия с Валентиной пытались приручить кошечку, соблазняя ее вкусной едой и шариками из алюминиевой фольги, и подолгу беседовали с ней, пока она скептически глядела из-под стула. Когда близнецы уходили гулять или отправлялись в постель, Элспет с нею играла, радуясь хоть какой-то компании, даром что это был злобный белый котенок. Со временем дикарка успокоилась, и ее стали выпускать в другие комнаты. Изредка она разрешала себя погладить. К негодованию Элспет, острые коготки изодрали переплет «хогартовского» издания «К маяку» [76]и спинку кожаного дивана. Валентина была в восторге от успехов своей подопечной и ожидала, что вскоре наступит, как она сказала Джулии, «полное кошачье блаженство».

Роберта близнецы так и не увидели, хотя нередко слышали, как он принимает душ или смотрит телевизор. Он окопался у себя в квартире и корпел над главой, посвященной Хайгейтскому кладбищу как природному заповеднику. Правда, на кладбище он бывал ежедневно и записывал поучительные сведения о флоре и фауне, почерпнутые от Джессики и Молли. Они таскали его по аллеям, тыкали пальцами в скромные полевые цветы, которые упорно не желали расцветать, сыпали латинскими терминами, сокрушались над засильем сорняков, предавались воспоминаниям о былой ухоженности кладбища и умилялись при виде редких паучков. Теряясь от своего невежества, Роберт едва поспевал за своими престарелыми наставницами, когда те устремлялись в самые нехоженые уголки. Любой его осмысленный вопрос они встречали одобрительными улыбками. Благодаря этим изнурительным прогулкам он отвлекался от мыслей о двойняшках и даже стал лучше спать.

Джулия как-то заглянула к Мартину, но тот вежливо попросил ее зайти через недельку, отговорившись срочной работой. Закрыв за ней дверь, он тут же вернулся в ванную, где драил одну из кафельных плиток пола зубной щеткой с неразбавленным отбеливателем. До дня рождения Марики оставались считаные дни; Мартин ломал голову, как бы до нее дозвониться и на какой адрес отправить подарок. Этими раздумьями он терзался не первый день, но все без толку. Ответ могло подсказать только наведение чистоты.

Элспет прекратила — во всяком случае, на время — донимать близнецов и теперь держалась в стороне. Если тебя невзлюбили, зачем навязываться и доказывать, что ты есть, коль скоро девочки не скрывали своего скептического (Джулия) и враждебного (Валентина) отношения. Элспет замкнулась в себе, но не бросала своих упражнений и выжидала. От этого Валентина испытала внезапное чувство свободы. Роберт больше не ходил за ними по пятам, и на улице Валентина перестала ощущать страх преследования: она успокоилась и снова полюбила пешие прогулки.

Близнецы любили ходить по магазинам, но покупки делали редко. Элспет обеспечила их всем необходимым, и ее квартира стала для них не то местом археологических раскопок, не то шляпой фокусника: при желании там, казалось, можно было найти любую нужную вещь. Они жили тем, что осталось от жизни Элспет, как черные археологи на развалинах Трои.