Mike Lebedev - Фестех глазами изнутри

…Взрослые люди и в самом деле поняли слова декана Ткаченко правильно. Украиноговорящие студенты Юрий Пухляев и Максим Квадратенко со словами: «О — цэ ж холява!!!» слились в Малороссию, не дождавшись не то что конца учебного дня, а даже и звонка с полпары, и парней, откровенно говоря, можно было понять: вот так, ни с того ни с сего аж три недели лишних каникул — второго такого шанса могло и не быть. Ближе к вечеру потянулись по домам Андрей Васильевич и его друг Усатый: им, как людям служивым, и в первый-то раз «сапоги» были не страшны, а уж теперь — и подавно. Остальные исчезли в пятницу, а в выходные уехала в родное Зауралье даже тихая умница-отличница Света Карпова, и остались только студенты-москвичи.
Да и то не все. Будущий ведущий аналитик Макс задумчиво протер очки на «минус-много» и уехал отсыпаться после тяжелейшего «третьего семестра», который он провел в качестве сторожа пионерского лагеря, показав тем самым, что охрана мирного сна нашей подрастающей смены — дело явно энергозатратное. А не соблюдающий правил личной гигиены студент Маракасыч имел через это дело по всеобщему молчаливому согласию от колхоза законный «белый билет».
Не уехал только Конь… да и то потому, что так и так, небось, не думал приезжать раньше ноябрьских. Среди выходных он неожиданно позвонил с малой родины — дать, значит, несколько ценных указаний, как нам за него какие задания сдать, на каких лабах отметиться, какие зачетики по возможности проставить, и так далее. В указания перманентно вклинивались характерные девичьи постанывания, местами «переходящие в женские».

В результате на всю оставшуюся неделю нас осталось двое — еще, само собой, некуда была податься моему другу Сергею Базилевичу На пару мы болтались по занятиям, которые начинались с того, что преподаватель напоминал нам (по настоятельной просьбе деканата, значит) о том, что в ближайшую субботу перед нами гостеприимно распахнет свои двери колхоз «Красный лапоть»… а потом сообщал, что не видит смысла заниматься с двумя человеками, остальным потом так и так заново объяснять, так что ступайте, ребятки… и всё оставшееся время Сергей посвящал прениям на тему крайне актуальную, а именно: если бы превозносимый мною в ту пору Джеймс Хетфилд явился бы, скажем, на прослушивание в группу «Deep Purple» на предмет соискания вакансии второго гитариста — на какой секунде прослушивания Ричи Блэкмор разбил бы об его голову его же гитару: на седьмой или тринадцатой? (Джеймс Хетфилд — вокалист и ритм-гитарист ВИА «Metallica» (США), чей судьбоносный визит в Россию по случаю воссиявшего Солнца Свободы как раз с трепетом ожидался всей прогрессивной общественностью — Словарь-минимум).
На третий день бессмысленных брожений по Фестеху и Долгопрудному Сергею пришла в голову гениальная идея: пойти в деканат и ОФИЦИАЛЬНО отпроситься от колхоза. Мол, так и так вся группа уже разъехалась по домам (тактично собирался доложить обстановку Сергей), да и в других ситуация практически аналогичная… так, мол, и что же теперь? Удивительно, ноя согласился…
Робко постучавшись, мы вошли в деканат.

«А и поеду! — вдруг сказал я сам себе голосом Кисы Воробьянинова, заказывающего ДВА огурца, — ушаночку, как поется в народной песне, потуже натяну и поеду! До судьбоносного визита «Металлики» с AC/DC всё равно две недели еще, особенно с учетом того, что бурная общественно-политическая жизнь страны в тот момент напрочь вытеснила личную… чего болтаться зазря! Авось не пропаду…»
И, натурально, поехал.
Ну, не один, само собой. Нашлись еще бойцы, для которых слова «совесть фестеха» оказались не пустым звуком! Хотя на самом деле…
На самом деле колхоз, при всем его негативе, имел одно неоспоримое преимущество: все-таки две недели там должны были опять-таки КОРМИТЬ. А пожрать для студента — дело, сами понимаете, какое. Особенно по тем, опять же повторюсь, младодемократическим временам, когда рот уже был открыт, но положить в него еще было нечего (популярная шутка тех дней — прим. авт.). Далеко не всем парням, прямо скажем, еженедельно родители присылали к столу шмат ядреного деревенского сальца и тому подобное, а после пяти пар еще скакать в маленькую кухоньку на этаже варить себе покушать — тоже, знаете ли. Ну, или в столовую, где «колбаски по-долгопрудненски» стоили 64 копейки даже в благословенные дни твердого паритета «обед — рубль».
«Колбаски» эти, прямо скажем, были блюдом не только «фирменным», но и поистине легендарным. Приготовленные, судя по вкусу, из всего того сравнительно мясного, что не доели накануне, они источали неповторимый, сногсшибающий аромат, пробивающийся даже сквозь плексигласовую дверцу «раздачи»… Будучи как-то с дружественным визитом в Главном корпусе МГУ и посетив там с инспекционными целями столовую Мехмата, я был потрясен до глубины души, когда выяснил, что там СНАЧАЛА блюдо пробивается в кассе, исходя из одного лишь синопсиса в рукописном меню — и лишь затем еда выдается тебе согласно чеку. Нет, мне реально страшно представить, что было бы с человеком, поддавшимся искушению заказать себе «колбаски по-долгопрудненски», исходя из одного лишь их красочного описания в калориях и граммах, и не посмотрев предварительно ИМ в глаза…
Да, пожрать… помню, Конь однажды навестил тогда своих друзей Шурика и Вадика, имея намерение посмотреть какой-то дневной футбол в субботу вместо «пары» — и бестактно с порога задал вопрос — «Вадь, а где телевизор-то?!» «Нету телевизора, — горестно ответил Вадик, — Шурка с утра его на толкучку в Долгопу снес…» И после паузы, как бы извиняясь, добавил: «ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ КУШАТЬ…» Такие дела, брат.
С теми же действующими лицами однажды вышла еще более драматическая история на ту же тему (я НАСТОЯТЕЛЬНО советую людям с тонким вкусовым, извините, вкусом, развитым воображением или хрупкой нервной системой ПРОПУСТИТЬ следующие два абзаца).
В общем, однажды Конь, имея твердое намерение подхарчиться у кого-нибудь из друзей, зашел все к тем же Шурику и Вадику. Друзья ему, даже узнав цель прибытия, искренне обрадовались. «Ты как раз вовремя, — сообщил добрый Шура, — У нас уже суп селедочно-луковый доваривается, сейчас, пять минут еще…» «Какой-какой суп?» — переспросил Конь. Ему бы, дурашке, бежать и не оглядываться… «Селедочно. Луковый, — благожелательно пояснил добрый Вадик, — Отличная вещь. Поешь — и на три дня хватает…» Бежать, бежать… но природное любопытство взяло верх в моем друге, и он, аккуратно подцепив горячую крышку пальцем, завернутым в краешек рукава, заглянул ВНУТРЬ…
Три пары добрых селедочных глаз, прямо на бошках, ответили ему из кастрюльки внимательным, вдумчивым взглядом, а между ними, весело подпрыгивая в кипящем бульоне, болтались две разваренные целиком луковицы….
В общем, Вадик слово свое сдержал: три, даже три с половиной дня Конь не то что смотреть на еду — он и подумать про нее не смел (Прочитали? Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ. Теперь можно дальше).
В общем — ЕДА. Тем более что в этой главе ей еще предстоит сыграть очень важную роль…