Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или Gott mit uns!

— Бесяка, а бывало так, что отец первым начинал "богослужение" словами — "С нами крестная сила"!?

— Нет. Как он мог вылезать на первое место, находясь в помощниках? Обрати внимание: уже тогда "потенциальные враги по вере и по идеологии", немец и русский, совместно молились единому богу "о ниспослании жизни и здравия". Просили у бога немногое, простое и понятное: "помиловать, оставить живыми и здравыми", а сверх программы — оказать помощь в коммерции. Иначе, зачем жить? Ничего нового. И до сего времени ваши "иерархи" враждуют: "кто ближе из них к господу"!? Вывод: конфессии приступают к совместному вознесению молитв в момент, когда им грозит крупный и одинаковый "каюк". Сегодня его "пипецом" называют. Вам необходимы обстоятельства, когда немец и русский в паре молились бы "единому".

— Что за намёки!? Куда клонишь!?

— Третья причина поражения немцев: их гордыня. Когда эшелон с живой силой и техникой врага перемещался по железной дороге, то высший офицерский состав, "голова" перевозимого боевого соединения, находилась в пассажирском, "классном" вагоне. Как иначе? Ведь это командиры, офицеры!

Существовали два вида диверсий: разрушение полотна дороги с последующим сходом подвижного состава с рельс во время движения, или разрушение локомотива миной. Итог — остановка, а там начиналась стрельба с результатами.

Все варианты диверсий были плохи для врагов и вражеских прислужников, но прибавляли славы народным мстителям. Результат был одинаков: гибли техника и люди. Методы вредительства на железнодорожном транспорте не изменились и до сего времени: рваньё полотна остаётся в силе.

Если под колёсами локомотива военного времени срабатывала мина нажимного действия, то валился сам локомотив и первый за паровозом главный, "штабной" вагон. Если ход у эшелона был приличный, то могло завалиться на бок пяток вагонов. Это зависело от прыти, с какой двигался состав. Средние и последние вагоны, как правило, оставались на колёсах. В таких ситуациях не пострадавшим и оставшимся в живых солдатам, нужны были чёткие указания в действиях. Но кому командовать? Где господа командиры?

— Пожалуй, ты прав. Господа офицеры в первые моменты пребывали в шоке! Им самим требовалась помощь! Их нужно было спасать! Какие команды от них было ждать?

— Вот и проигрыш! — торжествовал лукавый.

Это всего лишь бесовские соображения о прошлой "рельсовой" войне. Возможно, что они внушены "квартирантом", возможно, что древние специалисты-диверсанты, прочитав наши рассуждения, развеселятся!

Всё, что нами сказано — можно определить как "плагиат" потому, что в первые годы после войны, смотрел фильм о "рельсовой войне" белорусских партизан. Фильм, разумеется, художественный.

Если верить съёмкам, в которых макетами заменяли настоящие паровозы и вагоны, то всё верно и правильно: весь эшелон валится под откос, всё горит и взрывается, но последний вагон, настоящий, с "живой силой врага" оставлялся на рельсах. Вагон нужен был для того, чтобы его обитателей с наслаждением расстреливали народные мстители. Вот на последнем вагоне батюшка и служил захватчикам. Завалиться под откос вместе с вагоном были минимальные возможности, но что его не могли "шлёпнуть" партизаны — гарантий не было.

— Бес, как тогда становились партизанами?

— Просто. И одновременно — не совсем так.

— Какая должна быть причина, чтобы мстить врагу всеми способами?

— Враги должны сжечь хату, убить родича, избить и унизить тебя. — Тогда почему я не уходил в дремучие леса мстить "своим" за похожие обиды? "Свои" не жгли, но убивали, унижали, а я всё же не шёл в леса и не мстил? Все ли, кто партизанил тогда, были обижены захватчиками?

— Нет. Ваша область была, пожалуй, самая лояльная к пришельцам. "Верха" призывали вас на борьбу с захватчиками, но не все "низы" на такую борьбу поднимались. Призывать никого не нужно было только потому, что "любовь к родине должна была гореть в сердце каждого из вас" без постоянного "подливания масла в огонь". На основании такого заявления вы "все, как один", должны были взяться за оружие, и тогда бы враги не пробыли в вашей губернии и недели! Но этого не случилось. Почему?

— "Почему?" — как эхо отозвался я.

… и когда, по расчётам матери, отцу пора бы возвратиться из поездки, а он не являлся, и её страхи становились нестерпимыми — тогда просила открыть поддувало плиты и звать отца.

Ритуал возвращения совершался перед самым уходом в постель. Слабо веря в успех, всё же становился на колени перед дверкой поддувала плиты и полушёпотом звал:

— Па-а-а-п-ка, иди домой! — тихо, нараспев звал отца. Раза три, затем, не хлопая дверцей, закрывал поддувало и шёл в постель. Что отец вернётся — не был уверен, но осознавал себя благодетелем и спасителем всего семейства.

Заниматься колдовскими действиями доверяли почему-то мне. Старшая сестра магией не занималась.

Почему мать готовила меня в "колдуны" — объяснение появилось только сейчас: совершать магические действия мог только член семьи "мужска пола".

Пол мужской у меня был, но того, кто мог бы тогда оценить мои способности к магии — рядом не было. Возможно, что "колдун" из меня был никакой, "нулевой", но других, кто мог бы исполнить просьбу матери, когда отец задерживался в поездке дольше трёх суток — рядом не было…

Предупреждение всякому, кто надумает через поддувало действующей, рабочей плиты, звать потерявшегося человека… или покинувшего вас:

а) совершающий магический ритуал должен быть невинным ребёнком мужского пола не старше десяти лет и никогда не состоявший "членом всесоюзной пионерской организации им. Владимира Ильича Ленина".

Основное требование для вызывателя духов: не состоять в какой-либо политической организации, быть свободным. Духи не любят и не входят в общение с теми, кто связан "партЕйной" дисциплиной: любая наша зависимость нейтрализует, сводят на "ноль" возможности и силу любой магии.

Много позже узнал название тому, чем занимался: "энвольтование".

б) призывы следует совершать только через рабочую печь. Или плиту. Совершать вызовы через трубы печей сгоревших изб — пустое занятие. Непригодны и вентиляционные отверстия в кухнях панельных домов.

Удивительное явление: почему бы подробно не расспросить отца о его работе на оккупантов? День за днём? Всё, что сохранила память? Что он делал, в чём заключалась враждебная деятельность против "страны советов"?

— Да какая это работа? Фонари хвостовые таскал и всё другое, что делал до войны и на советском транспорте. Что может измениться в работе на железной дороге? Дорога ещё долго будет только дорогой. Техника изменилась, но сама дорога — нет. Вагоны-то прежние, на колёсах… Грузы были другие и хозяева новые, а так — всё, как и прежде.