Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или Gott mit uns!

Не упомянул главного: дорога к новому жилью пролегала мимо кладбища.

За один поход в каменоломни успел возненавидеть его. Все дети и взрослые боятся мест захоронения человеческих останков, а я с юности их возненавидел, да простят меня почитатели усопших!

Ненависть имела основание: кладбище никак нельзя было миновать на пути к укрытию. Это была короткая, но тяжёлая дорога с оврага в горку и снова в овраг! Трудный путь для прохождения белым днём, а о ночи говорить не стоит. Идти мимо кладбища в полной темноте мать не решилась, и лишний час нашего пребывания в доме подруги был для хозяйских клопов большим подспорьем. Оно и верно: подкормившиеся чужой кровью клопы на какое-то время оставят в покое хозяев.

Клопы имелись и в нашем семействе, но мать постоянно и люто с ними враждовала. Вела войну "всеми доступными ей средствами", не брезгуя и "запрещённым Женевской конвенцией" оружием: керосином.

С первыми лучами солнца наш "караван" появился в начале новой нашей улицы, и мне как-то стало тревожно. Не так, что б уж очень, но что-то в окружающем пейзаже появилось новое. После "крещения огнём и сталью", которое я прошёл в позапрошлую ночь, какая-то презренная воронка, пусть и от большой бомбы, не впечатляла. Пусть даже и напротив нашего нового жилища. Но всё же подошёл к краю воронки не потому, что её сделала бомба, а потому, что в громадной яме торчала развороченная взрывом водопроводная труба, из которой вытекала вода. Это было интересное зрелище.

Ох, уж это негодное сослагательное наклонение! Ох, уж эта манера старые события мерить сегодняшними мерками и продолжать "тащить хвост" из старины в новое время! Ох, уж эти ненужные мысли о снабжении водой жителей монастыря в оккупацию! Как решали "водяной вопрос" сами оккупанты? Они что-то пили? Мылись? Вода приходила в колонки из водонапорной башни, а вот как она добиралась от реки до башни? Какие насосы гнали воду в башню? Где находились? У реки стояло маленькое строение, у самого глубокого места, куда боялись заплывать и хорошо плававшие ребята. В строении иногда что-то стучало, работал какой-то двигатель, но кто "кормил" двигатель топливом — для меня так и осталось тайной.

И до сего дня все прошлые тайны делю на "интересные", без "срока давности", не совсем такие и абсолютно ненужные. И если была вода в монастыре, то почему его не уберегли от огня!?

Монастырцы! "Братья и сестры" по оккупации! Почему никто из вас не написал и строчки о времени пребывания "под игом"? Что удерживало от рассказов? Прежняя "родная" власть? Опасение сказать "не совсем то, что требовалось"?

Только через много лет попался в руки рекламный проспект до переворотного издания, где перечислялось всё, что было необходимо для водопроводной сети старого времени. Да, когда ещё об электрических водяных насосах не подозревали, в области фантастики размещались электрические насосы.

В старинном проспекте вычитал о "абиссинском" насосе.

Удивительное устройство для подачи воды на высоту. По рекламе получалось, что вода из недр земли сама, с помощь такого насоса, могла подниматься на любую высоту без затраты энергии. Что-то очень похожее на водяное "перпетуум-мобиле". Почему прошёл мимо "абиссинского" насоса и не поинтересовался его устройством? Не шуточное устройство, если с его помощью вода сама себя гонит на любую высоту! Только зачем знать устройство "абиссинского насоса"? Зачем сегодня древний насос? Сейчас воду гонят мощные электрические насосы, а всякие "абиссинские" — древность, старина.

Совсем малый период времени обитатели монастыря ходили брать воду из реки. Спуск к реке летом был невероятно трудным, а зимой он вообще превращался в непреодолимое препятствие. Непроходимость тропинки повышалась оттого, что её обильно поливали "водоносы" и всегда неумышленно, против желания.

Раза два, или три, был посылаем к реке. Набрав воды в проруби и полный радостных мыслей: "принесу воды — и всё"! начинал подъём в гору. Сто метров немыслимо крутого подъёма! Сегодня кое-что понимаю в "градусах подъёма и уклона" и могу сказать, что памятная дорога к реке имела наклон "в сорок пять градусов от вертикали". Отдельные, короткие, куски "тропы на водопой" были и того круче и них случались "аварии", доводившие до слёз водоносов. Самих слёз не было, была черта перед слезами. Но могу и ошибаться в показаниях: страх — он и есть страх.

Часто бывало, что, добравшись до средины подъёма, при следующем неудачном шаге к вершине, поскользнувшись, падал и скатывался вниз, поливая водой "дорогу жизни". "Падающих водоносов", вроде меня, хватало, поэтому спуск и подъём от наших трудов становился всё более широким и гладким. Обледеневший спуск ускорял доставку тела к проруби за новой и очень нужной порцией влаги.

Скатывание с крутого и обледенелого подъёма сопровождалось: "эх, ведь совсем почти дошёл, поднялся на две трети крутой и обледенелой горки! И вот тебе: поскользнуться от единого неверного шага и съехать вниз! что может быть обиднее? Из всей прошлой "водяной эпопеи" только и запомнилось: медленно, осторожно, с задержкой дыхания, крадучись взбираюсь на вершину. Остаётся немного — и вот она, ровная поверхность и тропа в снегу! Вот она — победа!" — в душе шевелится подлая радость: "всё, выбрался!" — ещё несколько шагов… Радость, радость от победы над вершиной заполняет сердце! Ура! — но разволнованное сознание о предстоящем "торжестве" позволяло делать всего один неверный шаг — и я оказывался у проруби!

Стоять у проруби и плакать от досады? А на кого? Кто видит твоё горе? Горе прекрасно тогда, когда его есть с кем делить и кто-то тебе посочувствует… А если никого рядом нет? От кого и чего ждать? Было, выл я, и вой имел причину: ссора с сестрой. А сейчас сестры рядом нет, ты один перед обледеневшим подъёмом и жаловаться "в голос" не на кого… И без воды как придти? Поэтому набирай заново и — в гору! Иди медленно, осторожно, не торопись и не думай о тёплой плите в келье. И о том, что вечером зажгут "десятилинейную" лампу и будешь играть с сестрой в "воздушный бой" крышками от чайника!

Откуда горожане брали воду? Из колонок! А как вода в колонки попадала? Не знаю.

— Напрашивается нехороший, гадкий, "провокационный" вопрос: "Неужели оккупанты ходили зимой по воду к прорубям на реке!? Или водоносами для них были оккупированные горожане? Нанимали жителей за твёрдую оплату по тарифу: ведро воды — оккупационная марка? Как решали "водяной вопрос", проклятые враги!?

"Надысь" за кружкой любимого пива в "забегаловке" разговорился с одним посетителем. Был в оккупации. На немного старше меня. Поведал: "враги использовали труд пленных советских солдат на ремонте городского водопровода".

Оригинально получалось: "водопровод жителям оккупированного города — руками самих жителей"! Затраты — минимальные! Нет тебе смет и неизбежного воровства "мирного времени".