Лев Сокольников - Саркофаг

Мать нагоняла страхи:

— Зачитаешься! — понятное по звучанию, необъяснимое по результату "зачитаешься" мать усиливала ясным и понятным:

— Ослепнешь!

К пятому классу нацепил очки "минус два" и немедленно получил прозвище: в классе: "учёный". Драками на "оскорбления" не отвечал по двум причинам: повод для драки слишком мал, и второе: какой я "учёный", если всего лишь учусь в пятом классе!? Знаете, кто такие учёные!? Это недосягаемые люди! — "звание", однажды даденное, остаётся навсегда. Оно исчезает вместе с нами, или с теми, кто нас помнил под таким званием.

Возрастал, иногда думал о близорукости, стеснялся её, но ничем иным, как только очками, победить её не мог.

Армия! Что-то великое, непобедимое, таинственное и мужественное звучало в слове! При упоминании "армии" даже не нужно было вспоминать фильмов о ней, без памяти хотелось встать по стойке "смирно" и броситься в бой с кем угодно! В армии меня познакомят с оружием… До армии только видел оружие, война была всё же… были игры с военной техникой…Так, по мелочи. Кто из детей не баловался порохом от больших артиллерийских снарядов? Порох формой походил на макароны и был темно-зелёного окраса. Быстро и агрессивно горел, и большим удовольствием было видеть, как он, брошенный горящим на землю, мог двинуться в любую сторону! Мог пройтись и по босым нашим ногам.

Так это мелочи! Что тот рельс, что лежал на склоне насыпи железной дороги прямо за стеной монастыря? Наклон насыпи — градусов сорок пять, рельс лежит прямо, на боку и представляет прекрасный жёлоб между головкой рельса и его "подошвой" Талантливые мы были "дети войны", способные: внизу, у полотна, где кончался рельс, мы, ребятня, клали что-нибудь рвущееся, устанавливали "заряд" таким образом, чтобы пущенная сверху по жёлобу-рельсу тяжёлая накладка била по…Внизу, где кончался рельс, мы клали всё, что у нас имелось из "взрывчатых материалов". Всё, что могло рвануть! Какие это были взрывы! Сколько грохота! Чего нужно было нам!? Только недавно всё окончилось, с чего вас, мальцы, опять тянет на грохот взрывов!? Кем мы были? Придумал название: "выбитые из мира дети". Да, было, было… Наши ребячьи опыты и забавы по встрече рельсовой накладки с с невыясненными предметами военного назначения продолжались недолго и рельс был убран.

Всё в прошлом — это не то, так, опасная забава, а вот предстоящая "служба в рядах вооружённых сил" — это серьёзно! В армии меня обучат всему, что необходимо знать для побед в будущем! А тут эти очки… Могут и не взять служить… Что "очкарикам" в советской армии делать?

Нет! Медкомиссия нашла меня вполне пригодным для "службы в рядах вооружённых сил страны советов" и совсем не обратила внимания на очки "минус две диоптрии"! Успокоился и подумал: "если пожилой доктор, похожий на профессоров, коих на тот момент во множестве видел в фильмах, непонятно для чего заглянул в моё неприличное место, то не так всё и плохо! И всё же интересно: это ж, куда меня, очкарика, направят служить отечеству? Где можно воевать в очках? Где-то очень глубоко и очень редко появлялась фантастическая мысль: "может, в армии я встречусь с машинами, кои когда-то сыпали на меня смертоносный груз? Хотя бы посмотреть, как они устроены внутри!? И верх мечтаний — подняться в такой машине в небо! — но выплывало слово "очки" и опускало меня на "землю": авиация не для меня!

Вопрос "где могу пригодиться" всплывал временами и побыв во внимании малое время опускался на дно. Мои хорошие познания в электричестве и электронике нейтрализовались:

— Очкарик! — плюс коллаборационизм отца, но моё собственное "пребывание за пределами советского союза в годы войны" почему-то отходили на второй план. По глупости.

Дурачок! кроме рода войск, вязанных с водной и воздушными стихиями ты мог "отдавать долг" во всех остальных местах! Таких мест в огромном армейском "организме страны советов" на то время было предостаточно, на всех хватало! Разве мало пересмотрел фильмов, где показывали врагов-очкариков!? Почему и ты таким не можешь быть"!? "так это враги, а у нас армия "слепой" быть не должна!

Призывался на "защиту социалистического отечества" по месту работы. Второе место моей "просветительской деятельности на ниве кино", районный центр, находился от родительского места проживания в часе езды пригородным поездом.

После всех процедур с медкомиссией и расчётами в отделе культуры надумал побывать у родителей и сообщить им приятную весть: еду служить!

Ждать пассажирского пригородного поезда из вагонов старой постройки не стал, роскошью такая поездка будет, да и приходил поезд вечером. А тут товарняки призывно снуют! Что там сорок километров!? Сорок минут езды — и я на любимой станции! А чтобы не вступать в конфликт с дознаниями "кто и зачем" — прыгай перед входным светофором! Технику схода с движущегося транспорта помнишь? Дело привычное, знакомое, что-то вроде развлечения.

Ныне есть чему удивляться: такие мои "расчёты" почему-то всегда исполнялись с максимальной точностью! Тогда моё сознание не занимали посторонние мысли, а сегодня они появляются:

"кто меня тогда "программировал" на совершение действий? Почему бы не дождаться поезда, купить грошовый билетик, войти, как все, в вагон и культурно добраться до своей станции? Зачем нужно было ехать товарняком и получать слой пыли в лицо и глаза от тормозных колодок вагонов? Ты выиграл часы, но заплатил за них массой неудобств!"

… другой голос, из прошлого, говорит мне:

— Ты помнишь удовольствие от правильного, красивого, без втыкания носом в песок железнодорожной колеи, прыжка! Помнишь гордость от точного прыжка, такого прыжка, которому тебя никто не учил! Автоматического "отделения от движущегося транспортного средства"! Ты мог бы впервые прыгнуть с парашютом и приземлиться лучше, чем обучаемый парашютист! А всё дело в том, что ты учился сам!"

Могу и ошибаться, но думаю, что тогда за мной тащился "хвост войны" Девять лет прошло, как она окончилась, "военные кадры" насовсем покинули сознание, а проделки мои имели явно не мирный "окрас"

"Лирика" всё это, но вопрос остаётся "открытым": почему мои тогдашние выходки исполнялись с максимальной точностью? Кто меня "программировал"? Кто вкладывал в моё сознание вредные, ненужные "программы"? Такие, кои могли закончиться летальным исходом на пятьдесят процентов, а иные — на все сто? Связь, связь, взаимная связь живых существ: когда я ввалился в убогое жилище родительское из одной комнаты размером "в двадцать квадратных метров полезной площади", мать жарила карасиков. Их привозили на наш станционный рынок из соседнего, казахстанского, района. С озёр. Только для себя называю те озёра "Великими Казахскими", а названия у них такие: "Джаман-олоколь" и "Джаксы-олоколь" Рядом станция Кушмурун.