Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)

Таким образом, первое время аппарат приносил больше хлопот, чем пользы, но расставаться с ним я не собирался.

Почти каждый день я заглядывал в свой дневник, на страницах которого мог подолгу рыться в событиях прошлого, пытаясь представить, что могло произойти, если бы в определенные моменты я действовал иначе. Хотя, если бы да кабы…

Как и в случае с путешествием по карнизу, когда я спас Веру, она сделала вид, что не помнит о ритуальном вечере, вовлекшем в себя оккультное и сексуальное.

– Что? – спросила она, когда я напомнил ей о безумном спектакле. – Ты не приболел, случаем? С каких это пор я стала увлекаться такой ерундой, как сатанизм? Окстись, мальчик.

Вот и весь разговор. Впрочем, это никоим образом не отразилось на нашем времяпровождении. Мы все так же гуляли по вечерам, когда были свободны, хотя теперь темнело довольно рано, да и погода была не в радость – промозглая и холодная. Секс оставался по-прежнему великолепным, но он не обладал животным духом того вечера.

Честно говоря, пережитые события я и сам помнил довольно смутно. Меня даже начали терзать сомнения, а не подсыпала ли Вера чего в Кубок экстаза или в бутылку с водкой. Во-первых, я выпил совсем немного, чтобы в памяти все так затуманилось. Во-вторых, у меня сложилось впечатление, что я слишком долго занимался сексом, если, конечно, то, что происходило между нами, можно назвать просто сексом. Очень долго, учитывая, что я заснул после четырех утра. Нет, я здоровый парень, и с потенцией у меня все в порядке, но у каждого есть свои пределы, а в тот вечер я их явно преодолел. И даже не заметил. Боль в промежности на следующее утро выразительно говорила об этом. Неужели это был какой-то афродизиак [6] Aphrodisiac – возбудитель, средство стимулирующее потенцию (перев. с английского). ?

Вопросы, вопросы.

Не зная, к кому еще обратиться, я решил позвонить Денису. Так как он не назвал мне номер своего домашнего телефона, если тот у него вообще имелся, пришлось позвонить на сотовый.

После четвертого гудка, мне ответили непродолжительным «кхм» – Денис прочищал горло, а затем:

– Здравствуй, здравствуй, Павел. Все ждал, когда ты мне позвонишь.

– Здравствуй. Откуда ты знаешь, что это я?

– На табло телефона высвечивается номер звонящего, – пояснил он, – а твой номер мне, безусловно, знаком.

– Понятно, – вздохнул я.

– Ну, говори, с чем пожаловал, что тебя тревожит.

А что меня еще могло тревожить в эти дни?

– Вера, Вера. Все… – начал было я, укладываясь на кровать, но остановился. – Денис, подожди. Может, по обычному телефону поговорим? А то разговор долгий, и по сотовому болтать накладно.

– Накладно? – удивился он. – Ты разве платить будешь?

– Нет, но все равно как-то…

– Да ну! Тебе сотовый за тем и дали, чтобы по нему разговаривать.

– Ну смотри, тебе видней, – недоверчиво заметил я.

– По делу можешь говорить не стесняясь, – успокоил он. – Так что там насчет Веры?

– Веры? Гм… Я никак не могу ее понять.

– Еще бы, это далеко не каждому под силу, – заметил Денис. – Но мы стараемся.

– Не знаю, получится ли что у нас. Вот скажи, ты все-таки с ней раньше встречался, знаешь об опыте Толика, теперь тебе известно и обо мне. Получается, что из нас троих ты знаешь о ней больше всех. Объясни мне, зачем ей все это надо?

– Ты говоришь о ее методах или о том, что она делает с тобой?

– Нет, я пытаюсь понять, чего она добивается. Все-таки это происходит неспроста.

– Конечно, неспроста. Но ты зря отказываешься от понимания того, что и как она делает. Ведь это неразрывно связано с тем, зачем она это делает.

– Ну и объясни мне тогда, раз тебе это известно!

– Получается, зря я тебе тогда, на балконе все втолковывал? Зря выдавал эрзац ее философии?

Меня немного раздражали менторские нотки в голосе Дениса, но, как говорят, жизнь заставит, и гусаку поклонишься.

– Зря, не зря, но мог бы и доходчивее объяснить. А то нам медикам за философами не угнаться, – неудачно съязвил я, на что он лишь усмехнулся

Я представил его самодовольную физиономию в этот момент.

– Ну конечно, мой дорогой, только давай обо всем по порядку.

– Давай, но сильно, все равно, не рассусоливай. Что бы ты там не говорил, сотовая связь – дорогое удовольствие.

– Ага, особенно тому, кто звонит.

– Что?

– Да нет, это я так. Позволь начать с вопроса. Как ты себя чувствуешь во время очередного Верочкиного приступа?

Приступ? Он называет это приступом? Толик называет это, кажется, выгибонами. Я – номерами. Хотя, по идее, «приступ» – слово из врачебного лексикона. Странно слышать его из уст философа.

– Как дурак, вот как я себя чувствую.

– Ну, этим ты никого не удивишь. Вера умеет заставить мужчину почувствовать себя не в своей тарелке, если не сказать хуже. Ты лучше попробуй вспомнить все ее приступы и дать одну оценку происходившему, пригодную сразу для всех случаев. Не торопись с ответом, потому что это важно для твоего дальнейшего понимания.

– Хм. Даже не знаю. Может, я подумаю и перезвоню?

– Нет, давай так. Я подожду.

Послушавшись его, я закрыл глаза и попытался окунуться в прошлое. Итак, знакомство. Затем первый секс, яркий и неповторимый, включая недоразумение с мамой. Пара месяцев, заполненных разговорами и изредка странными выходками, но ничего такого, что может сравниться с событиями последних недель. Первый серьезный номер Вера отмочила в ночном клубе. Я вспомнил подвыпившего Лешика, танец с Верой, танец с незнакомкой, уговоры принять ее в наш круг. Для чего, понятное дело. Я помню ее глаза – внимательные, изучающие, ждущие ответа.

Затем случай с Мариком, которому я помогал. Кажется, помог. Только потом накричал на Веру, и поэтому она от меня сбежала. Но ведь меня всегда учили, что главное – это не слова, а поступки. Получается, я все-таки помог Марику. Он отсиделся в моей квартире, а это ему и требовалось.

Далее случай с карнизом дома, когда Вера чуть не свалилась вниз. Чутье подсказывало мне, что все это не было нарочно подстроено. Точнее, сама опасность, грозившая ей, не была подстроена. Не будет же человек рисковать жизнью только ради того, чтобы сыграть очередной, пускай не совсем нормальный, но все же спектакль. Даже Вера. С другой стороны, у меня сложилось впечатление, что она явно ждала того, что я найду ее. Вот только само путешествие по карнизу было не совсем таким, каким она его представляла.

И, наконец, события прошлой недели. Точнее говоря, одного единственного вечера. Сначала мое посещение кладбища, затем дурацкое представление, перешедшее в сексуальную оргию с мазохистическими нотками.

Итак, что было общего во всем этом и в моей оценке? Безумство, вот что!

Но это не ответ. Я попытался найти общее в цепочке событий. Через полминуты я выдал неуверенный ответ: