Джеймс Келман - Перевод показаний

Чего я мог ожидать. От себя ничего. Мы же человеческие существа.

Мы с ней вступили в близость с первого же вечера, как встретились. Я знал ее по прежнему. И его тоже знал.

Ее супруга. Я же говорил, у нее был супруг, муж, его хорошо ценили, только он всегда делал по-своему, славился юмором, если рассказывал коллегам о делах, мы тогда улыбались, шутили, анекдоты всякие. Вот и она улыбалась, если говорила о нем. Да, коллега, хороший товарищ. Но уже два года прошло. Может и умер. Все считали, что так. Я ей этого не говорил.

Я ничего не думал, о чем, что тут думать. Я бы и не посмотрел на нее, если бы он был здесь, но его же не было, исчез, вот уж два года, некоторые думали, умер, и я так думал. Умер, я знал это. Но ей не сказал бы.

Помню, она уронила мою руку, держала, а потом уронила. Я потянулся к ее руке, но она так напряглась, тело, прижатое к моему, не гнется, и я отвел руку, и увидел ее лицо, да, а на нем такой гнев. Я знал это в ней.

Но позвольте мне прежде всего заявить, как мы встретились, лишь несколько недель прошло, я говорю об одном совещании коллег, она пришла на него, она и еще одна, две женщины. Была уже поздняя ночь, рассматривались важные темы, выдвигались вопросы о будущей практике, некоторые критиковали, некоторые защищались. Коллеги постарше реагируют на критику, это нормально. У меня имелись инструкции. Это не я принял такое решение, другие. Что могут думать люди. Они могут думать вот что. Мысли свободны. У коллег помоложе были мнения. Я думал о будущем, как тогда наше «защитное формирование». Поднимал вопросы для обсуждения. Было также и прошлое, некоторые коллеги его не учитывали, а я учитывал. Но завтра я первым делом вернусь поискать ее, на следующее утро.

Билет был в кармане, товар тоже при мне, в сумке, притороченной ремнем к плечу. Нет, не привязанной, не в этом смысле, я легко мог ее снять. Скоро я уеду из этого города, приятная мысль. Я смотрел из конторы автобусной станции. Совсем рядом выстроились продавцы, некоторые с тачками, с ящиками, продавали овощи и фрукты, другие продукты, мясо, прочие вещи, а люди, да, искали, что нужно, спрашивали, все что угодно, покупатели, пассажиры часто покупатели. Среди них были армейские и безопасности, и в здании станции тоже. Я вышел наружу, огляделся, где можно присесть, подождать, еще целых два часа. Прошел на другую сторону, там где армейские объекты, весь персонал. А дальше, если кругом обойти, стоял автобус и два механика работали, капот мотора поднят. Внутри, на нижнем уровне, убиралась женщина, так что я мог подняться наверх. Я посмотрел пункт назначения, но табличку еще не выставили. Спросил у женщины, она сказала, да, этот как раз тот, для меня. Я залез. Она посмотрела, но ничего не сказала. Потому что я был первый, первый севший пассажир, вот в чем дело, двое, которые у мотора, не обратили внимания, может и не заметили меня, возможно. Я забрался на верхний уровень, сел посередине, у окна, все окна были открыты, не жарко. Я снял сумку с плеча, поставил ее у ноги, привязал к ручке шнурок ботинка. Ждать еще долго, но с моей книгой это удовольствие, долгое ожидание это мое время, только мое, можно почитать, поспать немного, если получится, да, я закрыл глаза. Может все будет тихо, такое у меня было желание, хотя желай, не желай, городок маленький, приграничный.

Скоро и другие стали думать такие же мысли, как у меня, в автобусе становилось суетливее, подходили новые люди, искали места. До отправления оставался час. Я увидел, что за этим автобусом уже стоит второй. Водителей не видно. Рядом со мной сидел один человек с чемоданчиком на коленях, голова откинута на спинку сиденья. Глаза закрыты, спит, не спит, не думаю, просто отдыхает. Мужчины работают далеко от дома, ездят из одного города в другой. Передо мной, у окна, женщина лет тридцати пяти, я бы так сказал, так предположил, в одежде потемнее, в религиозной одежде. Лица ее я не видел, только на миг, когда садилась. А следом за ней пришел тот, молодой парень, про которого я рассказываю, и положил на сиденье свои вещи, чтобы не заняли. Он что-то сказал ей негромко, а она ответила только движением головы, согласилась. Наверное, сказал, чтобы никто сюда не садился. А если его вещи станут красть, чтобы она помешала, чтобы никто его вещи не украл. Он поблагодарил ее и вернулся вниз, не глядя на других пассажиров, может и без умысла. И вышел из автобуса, сошел на землю.

Продавцы подошли к нашему автобусу с другой стороны здания станции, продавали пассажирам. Много суеты. И в автобусе тоже, места заняты, семьям приходился разделяться. Внизу на улице собирались люди, семьи, всякие родственники, прощальные слова, до свидания. Рядом с тачками, в которых фруктовые и овощные продукты, два продавца воды, к ним очередь, вода в дорогу. Тот, молодой, тоже был там, не в очереди за водой, просто стоял с двумя пожилыми людьми, стариком и старухой. Они эту воду не пили. Продавец был близко от них. Не знаю, наверное они уже купили воду, пораньше. Пить-то всем хочется. Да. А в очередь за водой вставали не все. Люди ожесточены. Может не нравилось, что вода продается. Откуда взялась вода, у этих продавцов. Я не знаю, какую воду продавали людям, я только предполагаю. Люди, возможно, чересчур ожесточены, некоторые так могут сказать, но не говорят. Там недалеко горы, в них тоже есть вода. Я только день как оттуда. Вода в горах есть. Может быть, пожилая пара и молодой человек оттуда спустились. Не знаю.

В горах есть вода, ее там добывают, добывают не добывают, возможно и так, может быть, не добывают, просто сторожат от людей.

Это фактическая информация. Трубопроводы протянуты с континента на континент, от продавца к продавцу, а от людей воду сторожат, вся идет продавцам.

Продавцы могут быть местные, также заграничные. Вода и нефть, это международное. Трубопроводами могут и реки быть. Я слышал, их так называли. Это не сарказм. Реки могут быть трубопроводами. Сторожат их не сторожат, некоторые могут. Нефть ведь сторожат. Люди же не говорят, реки нефти – реки, они из воды, вода дает жизнь, но реку, в которой вода, могут называть трубопроводом. Я слышал, так говорят. Если воду сторожат от людей, тогда что это, это трубопровод. Река есть вытечение воды, большое, вытечение не из моря, а с гор в море. Реки, они в горах, а где вода. В заграничных землях имеются реки, и во всех есть трубопроводы, трубопроводы пересекают границы, международные.

Люди так говорят, я это слышал. Они ожесточены. Дом у них здесь, а воды нет. Нет реки, нет воды, нет жизни.

Что я могу сказать, вода контролируется, жизнь контролируется, народ получает воду, правительства получают воду, народ владеет водой, правительства владеют водой, владеют жизнями, жизнями людей, повседневной жизнью.