Четан Бхагат - Ночь исполнения желаний

— С кем я разговариваю? — разъярился собеседник Врума.

— Меня зовут Виктор, сэр.

— Скажи мне твое настоящее гребаное имя. Ведь ты, черт тебя побери, малютка-индиец, так?

— Сэр, боюсь, я не имею права сообщать вам, где нахожусь.

— Ты из Индии. Признайся, чувак.

— Да, сэр. Я из Индии.

— Что ты сделал для того, чтобы получить эту работу? У тебя есть диплом по ядерной физике, мать-перемать?

— Сэр, вам нужна помощь или нет?

— Хватит тебе, отвечай! Не нужна мне никакая помощь. Ладно, я поменяю мешок для пыли. А как насчет вас, ребята? Когда вы поменяете свою пыльную страну на что-нибудь получше?

— Простите, сэр, но я требую, чтобы вы перестали говорить такие вещи.

— Ого! Какие-то черномазые детишки учат меня… — Я оборвал фразу на полуслове.

Врум сидел не двигаясь. Он весь дрожал и тяжело дышал, затем поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях.

— Ты не обязан разговаривать с такими людьми, сам знаешь, — сказал я.

Девушки смотрели на нас, продолжая общаться с клиентами.

— Врум, кому я говорю?

Он поднял голову и медленно повернулся ко мне. Затем ударил кулаком по столу.

— Черт возьми! — вскрикнул он и дернул ногой.

— Что за… — начала было Приянка. — У меня почему-то прервалась связь.

Пинок Врума привел ктому, что телефонные провода оказались выключены из сети. Но прежде чем наладить связь, мне надо было «наладить» Врума. Мой друг встал, в нем было шесть с лишним футов, и он возвышался над нами как башня.

— Я не выношу двух вещей, — заявил он, показывая нам два пальца. — Расистов. И американцев.

Приянка засмеялась.

— Над чем ты смеешься? — удивился я.

— Врум противоречит сам себе. Он не любит расистов, но не выносит американцев, — объяснила она.

— Почему… — Врум не обратил никакого внимания на слова Приянки. — Почему толстозадые американские тупицы считают, что имеют право презирать нас? Вы знаете почему?

Ему никто не ответил. Врум продолжал:

— Я скажу вам. Не потому, что они умнее. Не потому, что лучше. А потому, что их страна богата, а наша — бедна. И это единственная причина их высокомерия. Потому что лузеры, правящие нашей страной в течение последних пятидесяти лет, умудрились сделать так, что Индия стала одной из самых бедных стран мира!

— Ты преувеличиваешь, Врум. Позвонил какой-то идиот и… — начала Радхика.

— Черт побери этих американцев! — Я протянул Вруму бутылку с водой. — Посмотри, ты вывел из строя всю систему.

— Кто-то умудрился пнуть американцев слишком уж сильно. Звонков больше не будет, — округлила глаза Приянка.

— Сейчас гляну. — Мне опять пришлось лезть под стол. Но меня больше всего волновало, отключился городской телефон или нет. Этот провод оказался нетронутым.

— Подожди, Шьям, — попросила Эша. — У нас есть прекрасный предлог для того, чтобы не отвечать на звонки. Оставь пока все как есть.

Все согласились с ней. Мы решили позвать инженеров через двадцать минут.

— А почему Бакши здесь? — спросила Приянка. — Я видела, как он выходил из туалета.

— Он принес пакет для Эши, — ответил я. — А еще он сказал, что полтретьего состоится собрание нашей команды. Господи, да мне же надо отксерить эти материалы!

Я снова взял в руки бумаги, оставленные мне Бакши.

— Что за пакет? — удивилась Эша. — Вот этот? — И посмотрела на пакет, лежащий рядом с ее компьютером.

— Ага, — откликнулся Врум. — Но разве служба доставки работает по ночам?

Эша открыла конверт и вынула из него две пачки банкнот по сто рупий. К одной из них была прикреплена записка. Она прочитала ее и побледнела.

— Bay, кто-то из нас разбогател, — сказал Врум.

— Очень даже неплохо. За что тебе заплатили? — поинтересовалась Радхика.

— Ничего особенного. Просто подруга вернула долг, — пробормотала Эша.

Она сунула пакет в ящик стола и взяла в руки мобильный. Ее лицо стало задумчивым, словно девушка не могла решить, стоит звонить или нет. Я, прихватив бумаги, направился в комнату, где стоял ксерокс.

— Не хочешь мне помочь? — обратился я к Вруму.

— Нет, спасибо. Люди, с которыми я недавно работал, становятся телерепортерами. Вы только посмотрите на меня — я отвечаю на звонки лузеров, а меня еще просят помочь выполнить работу для лузеров, — выпалил Врум и отвернулся.

Я включил копир и положил бумаги в лоток. Но стоило мне нажать пусковую кнопку, как аппарат заскрипел и остановился. «Заедание бумаги: лоток 2» — высветилось на экране.

Наш копировальный аппарат — это не машина, а человек, то и дело впадающий в раздражение психопат. Если кладешь в него больше двух листов, он, как правило, отказывается работать. Затем он начинает руководить тобой — выдает инструкцию о том, что надо сделать: открыть крышку, вынуть лоток, потянуть за рычаг. Но если он такой умный, то почему сам не справляется с заеданием бумаги?

— Черт побери! — пробормотал я себе под нос, нагибаясь, чтобы открыть лоток для бумаги. Затем повернул пару рычагов и извлек смятый лист.

Выпрямился, поправил бумагу в лотке и снова нажал кнопку «пуск», не заметив, что бейджик, висевший у меня на шее, оказался на стопке. Аппарат начал работать, и вместе с бумагой затянул в себя и мое удостоверение. Шнурок натянулся и вонзился мне в шею.

— А-а-г-х, — начал задыхаться я. Удостоверение личности оказалось внутри ксерокса, и шнурок натянулся еще туже. Я громко вскрикнул и потянул за шнурок. Но машина оказалась сильнее. Я был уверен в том, что она собирается убить меня и, кроме того, скопировать мое удостоверение для некролога. Я яростно сражался.

Врум вбежал в комнату, где стоял этот пыточный агрегат. Увидев, что происходит, он впал в замешательство. По комнате были разбросаны листы бумаги формата А4, аппарат издавал жалобные стоны, а я буквально лежал на нем и в отчаянии тянул на себя шнурок.

— Сделай что-нибудь, — глухо попросил я.

— Что, например? — спросил он и склонился над копиром. На экране светились поэтические слова «заедание бумаги», а шнурок натягивался все туже.

Врум поглядел по сторонам и увидел ножницы.

— Мне хочется, чтобы остальные тоже посмотрели на тебя, — улыбнулся он.

— Затк-ни-сь… и… от-р-е-е-жь!

Чик! Я наконец-то смог вздохнуть.

— Все в порядке? — спросил Врум и положил ножницы на место.

Я кивнул, потирая шею и тяжело дыша. Моя голова лежала на теплом, успокаивающем душу стекле, но… Возможно, я нажал на него слишком сильно, или же голова оказалась слишком тяжелой, но я услышал вдруг, как стекло треснуло.

— Мать твою! — воскликнул Врум. — Ты разбил стекло!

— Что? — Я очнулся и поднял голову.

— Отойди, — сказал Врум и оттащил меня от копира. — Что с тобой происходит, брат? У тебя сегодня не самый удачный день?