Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах

– Это возможность, которой нельзя не воспользоваться, – попивая на огромной кухне новой сталинской квартиры чаек, соглашался с ней Блудов. – Он молодой и глупый, но…

– …но не настолько, чтобы не попытаться посадить нас в тюрьму, – подхватывала Сара, – или того хуже, прикончить.

– А может, просто удрать отсюда? – с некоторой надеждой рассуждал Блудов. – А то мало ли…

– Коленька, успокойся, – колдовала Саранханда-искусительница, – успеем еще уехать. Как же ты не поймешь, ведь он станет искать нас, он обязательно захочет отомстить, а люди его породы – они настырные и привыкли добиваться своего.

– Права ты, – соглашался Блудов, – это я чего-то слабину дал. Угандошим его, малолетку епт, я пацанов на Ростове знаю, они по таким делам крупные специалисты. Позвоню им…

Уже в относительно юном возрасте мне повезло узнать, что ничто в нашей жизни не случается просто так. Это не всем дано понять, и порой, услышав это утверждение из чьих-то уст или слизав его со страниц книг, мы пробуем на вкус чужую мудрость и незаметно для самих себя выплевываем ее под ноги, словно невкусный уже комочек жевательного теста. Моя встреча с безумным, как мне тогда показалось, хранителем русской культуры евреем Жигорой и его не менее безумное предложение насчет югославских строителей оказалось совершенно чудесным образом воплощено в виде заявки на участие в тендере от югославской фирмы «Враница», той самой, о которой говорил тогда этот кататонический субъект. Будучи уже, если так можно сказать, заочно знаком с югославами, я щегольнул знанием некоторых вульгарных словечек, употребив уже известные «пичка» и «курыц» в процессе переговоров, и снискал со стороны строителей из «Враницы» громадный пиетет. Мне они тоже пришлись по душе, да и опыт у них был изрядный: чего стоило одно только возведение двух известнейших пансионатов в Сочи. Цены у «южков» также не отличались заоблачной высотой, и мы скоро ударили по рукам с Салчиновичем – большеухим стариком и директором «Враницы». По случаю заключения договора с генеральным подрядчиком был дан прием в одном из залов «Националя», куда я заявился в купленном ради такого случая смокинге. Сидел он на мне немного мешковато, но расстраиваться по этому поводу долго не пришлось: все югославы были не дураки выпить и закусить, и вечер прошел весело, но без эксцессов, вроде мордобития и пикирования носом в салат. Ник Ник беспрерывно трещал о чем-то с Салчиновичем, и ничего удивительного в этом не крылось, ведь оба были самыми возрастными на этом небольшом деловом празднике, устроенном мной с легким сердцем (совместно с верной старой девой мы просчитали окончательную стоимость всего проекта и вышли на прибыль, которая возбуждала меня до состояния изжоги). Мы с Рубеном пили водку вместе с Нермином, Мушаном, Хусо, Рамизом, Бошко и его женой-инженером Надой. Затеяли «полицейский» конкурс: провели на полу черту с помощью губной помады (Нада со смехом пожертвовала футлярчик «Шанель» ради такого дела), и после очередного тоста каждый проходил по этой линии, приставляя пятку к носку и раскинув руки. Кто первый потеряет равновесие, тот и спекся. В результате эта Нада, крепчайшая баба с плечами пловчихи-синхронистки, перепила нас всех, разрушив миф о женской печени. Вот так, откровенно, по-тупому отжигают на протокольных банкетах, когда неприлично показать свое истинное лицо: нажравшись до зеленого блева, устроить мордобой, заарканить офисную нимфоманку в туалетной кабинке ресторана, высказать в лицо начальнику, какой он тупой мудак и что только мудаки и делаются начальниками, а потом врезать ему пяткой в лоб, проявив чудеса владения кунг-фу. Вылезти на сцену, отодвинуть ведущего вечер полународного артиста от микрофона на длинной серебристой ноге и самому неустоявшимся дискантом исполнить песню про зайцев. Танцевать верхний и нижний брейк-данс во время исполнения фонограммы титанической песни носатой дурнушки Селин Дион, повинуясь ритмам своего внутреннего плеера и бесу, который давно уже с упоением взнуздал тебя и словно опытный жокей обязательно доведет до финишной черты, за которой ухмылки коллег, похмельная тревога и, в качестве нашедшей героя награды, позорное увольнение на следующий же день после адского отжига. Все это теперь порой случается в моей компании с тем или иным перебравшим и таившимся до этого вечера алкоголиком второй степени, который раньше сидел себе тише воды, ниже травы, а выпил – и взыграло в нем ретивое. Я таких не увольняю, если только совсем уж не разойдется человек и не натворит такого, после чего его накажет собственная совесть. С пьяного какой спрос? Протрезвеет, продышится, покается и ладно.

Вечер подошел к концу, и, сердечно распрощавшись со своими новыми сербо-хорватскими знакомыми, я доверился такси, на полпути изменив свое решение по поводу конечной точки маршрута.

– Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой, а если я усну, шмонать меня не надо. Завези меня на улицу Космонавтов, – попросил я таксиста, – мне там надо насытиться зрелищем.

– А там чего, на Космонавтов? – профессионально жаргонировал таксист. – Кабак?

– Нет, хватит кабаков на сегодня. По дороге останови у магазина, куплю пузырек на месте догнаться.

– Нормально, – согласился таксист, – оно когда изнутри жжет, то сопротивление бесполезно. Вся тема начнется завтра поутру.

– Так праздник у меня. Чего ж не выпить-то? – простодушно признался я. – Дом будем строить, чтобы люди жили да радовались. Красиво чтоб было.

– На красиво бабки нужны, – не без протестного пафоса бросил таксист и прочистил горло, прокашлялся.

– Да бабки есть, – я сделался беспечным, и несколько глубоких сигаретных затяжек превратили эту беспечность в веселый сюр: какой-то таксист, какой-то пейзаж на окном, огни, летучие отряды проституток, вывески… И я не заметил, как таксист, мстительно оскалившись, прошептал:

– Хорошо, что есть. Ништяк…

…Возле въезда на стройплощадку стояли какие-то люди. Когда я выпростался из такси как был, то есть в смокинге и с бутылкой «вдовы» с оранжевым ярлычком, то увидел, что это две молодые семейные пары. Романтически настроенные, ревниво охраняющие свой, никому не нужный союз от разнообразных внешних посягательств, а посему отстоящие друг от друга не менее чем на 5 метров 47 сантиметров, мужчины о чем-то мечтательно шептались со своими женами.

– Смотри, – услышал я голос одного из защитников очага, – наверное, еще один будущий сосед. С дня рождения, небось. Видишь, и шампусик у него. Отдыхает человек.

Я встал между ними и поневоле слушал все, о чем они переговаривались, тем более, что с моим появлением оба мужа стали говорить громче, повинуясь инстинкту отпугивания чужака и сигнализируя лишними децибелами: «Не подходи лучше, не цепляйся». Я был настроен вполне дружелюбно, и симпатию мою к этим людям усиливало понимание того, что они, верно, будущие жильцы, решившие от нечего делать прогуляться и посмотреть будущее место своего гнездования, в котором они произведут на свет детей, станут отмечать праздники, варить супы и конфликтовать из-за разности взглядов на воспитание потомства. Я сделал пару глотков «слез вдовы», и в мое ухо вплыл сухой обломок разговора тех, что стояли справа: