Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах

– У них тут пока еще и котлована нет. Когда еще наш шестнадцатый этаж построят? Интересно, куда наша двести девятая будет выходить окнами?

И почти одновременно с этим в левое мое ухо вплыл другой обломок:

– Нет, все-таки надо было у астрологини спросить, что это за номер такой – двести девять и насколько он подходит к нашему с тобой семейному гороскопу.

Столкнувшись в моей голове, эти обломки произвели сотрясение, вызвавшее удивление, озадаченность и желание тут же, на месте, внести ясность в вопрос о возможности обладания одной и той же квартирой двух совершенно разных семейных пар. Я откашлялся и невозмутимо спросил, адресуя свой вопрос сразу всем, смотря прямо перед собой и постепенно наращивая громкость:

– Простите, что вмешиваюсь и перебиваю. Дело в том, что я руководитель компании, которая строит этот дом, и возвращаюсь как раз с небольшого торжества, случившегося по этому случаю. Дом станет строить проверенная югославская компания, все будет на высоком уровне, как мы вам и обещали. Это не наши гаврики, которые шаляй-валяй. Но скажите мне вы, – я вытянул правую руку, – и вы, – на уровне плеча замерла левая рука, – каким образом вы намерены жить все вместе в одной квартире? У вас что, шведская семья? Вы свингеры? Извините, что пошловато острю, но я, как вам уже наверняка понятно, выпимши, прошу сделать на это поправку, и я не в силах постичь вашу затею.

Я и впрямь подумал, что это то самое: свингерские парочки ломают тут спектакль. Пьяный мозг охотней верит в разные странности, нежели трезвый. Однако никакими сексуальными извращениями тут и не пахло: на меня вылупилось по две пары глаз с каждой стороны, и некоторое время никто из нас не произнес ни звука. Наконец, одна из женщин, та, что справа, оказавшись посмелей, предположила:

– Вероятно, это какая-нибудь шутка?

– Да какая же шутка, – возразил я. – Я похож на клоуна? На клоуна в смокинге, распивающего «Вдову Клико» подле своего собственного бизнеса? Ошибаетесь, гражданка, я именно тот, за кого себя выдаю.

– А нам себя и выдавать ни за кого не надо, – вмешался в разговор мужик с противоположной стороны, – мы действительно владельцы квартиры номер 209!

– Херню-то не городи! – подал голос мужик слева, по всей видимости не отличавшийся хорошими манерами. – Мы за эту квартиру две недели назад деньги внесли.

Здесь все они разом накинулись на меня с гневными расспросами, которые сводились в основном к одному: «Что все это, черт побери, означает?!» Я, даром что пьяный, проявил талант дипломата, как мог, успокоил их и предложил всем приехать в офис прямо завтра, с утра пораньше, захватив свои договора:

– Скорее всего, что произошла какая-то дурацкая накладка и мой риэлтор по ошибке выписал два договора на один и тот же номер квартиры. Значит, что договора на какую-то из квартир, скажем на 210-ю, вообще не существует. Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь. Квартир ровно двести десять, значит, поправим в договоре и все. Каждый имеет право на ошибку, – небезуспешно оправдывался я, видя, как лица их становятся все менее напряженными. – Завтра я лично берусь все исправить, и повторяю, это может быть только технической ошибкой. Все договора лежат в моем кабинете, в сейфе, и уверяю вас, что их там ровно двести десять, не больше и не меньше. Адрес прежний, он не менялся, все в том же здании департамента землепользования…

И тут произошло то, чего я никак не мог предвидеть: тот мужик, который был порезче и похамоватей, сказал, что они этого адреса не знают, и попросил объяснить, как туда попасть.

– Мы-то в другом вашем офисе были, который возле метро «Курская», – пояснил он, – там еще этот, как же его зовут, толстый такой, и фамилия такая чудная немного… Блудов Николай Николаич! – вспомнил он. – Наверное, вся неразбериха из-за того, что мы в филиале оформляли, а вы, – он указал на вторых претендентов, – вы в центральном офисе.

Я хотел было сказать, что никаких «филиалов» у нас нет, но хмель стремительно покидал меня, сознание, словно небо, прояснялось, и, поняв, что произошло нечто ужасное, я решил не сеять панику, а разобраться во всем на завтрашнюю, трезвую голову. Да и не та обстановка была вокруг, чтобы начинать выяснение. Объяснив еще раз, как этим безвинным жертвам обмана (я уже не сомневался в этом) завтра добраться в нужное место, я откланялся и поспешил залезть в поджидавший меня автомобиль такси. Здесь меня, что называется, «вставило»…

Блудов… Последнюю неделю его и Сары не было в офисе: взяли отпуск «по семейным обстоятельствам». Интересно, что за, мать их, «обстоятельства» такие? Господи, этого не может быть! Это не со мной! Меня развел толстый чмошник, которого я и за человека-то, если честно, не считал. Так, сидит себе, разводит клиентов, воняет от него потной жопой к концу рабочего дня, воняет носками, воняет козявками из носа, воняет из забитых никотином легких, воняет ушной серой, воняет подмышками, воняет гнилым дуплом в зубе, воняет из глубокого пупка, в котором накапливается всякая трикотажно-пыльная дрянь, словом, воняет абсолютно! Ишь, тоже мне парочка:

Я сидел рядом с таксистом, совершенно погруженный в свои мысли. Я не думал о мести, я думал о том, что мне теперь делать, и ничего не выходило из этих размышлений хорошего. Молва о «Гринстрое» как о жульнической конторе, о лохотроне, в котором куча людей потеряла свои деньги, обойдет, как мне казалось, весь земной шар, словно волна после взрыва водородной бомбы, и все станут тыкать в меня пальцами и говорить: «Вот этот мерзавец!»

– Кошмар, – тихо вымолвил я и прикрыл глаза.

– О! Гляди-ка! Кореш мой, – услышал я радостный голос таксиста. Тот говорил с легким южнорусским акцентом: «экая», немного затягивая гласные и с глухой, размытой буквой «г». – Извини, пожалуйста. Не против, если я его подберу? Тебе ехать осталось всего ничего, а мы потом по своим делам. Нет, ну надо же, а! Лепшего кореша встретил вот так запросто! Вот Москва – деревня!

– Делай, что хочешь, – не открывая глаз, пробормотал я, – Москва – не деревня. В деревне люди честнее, а Москва жульем набита.