Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах

От пожарных и санэпидемстанции я откупался пять раз, так как они постоянно забывали, что перед этим уже ошкуривали меня, и всякий раз на трешку грина. Итого московские санэпидемщики и брандмейстеры поимели меня на тридцать тысяч долларов, которые я им желаю употребить на лечение памяти, хотя что-то подсказывает мне, что она навсегда останется у них девичьей.

От Министерства Геморройных Ситуаций, сокращенно МГС, я откупался дважды и каждый раз понемногу. В проекте должно было быть предусмотрено сооружение бомбоубежища, и мне, так и быть, разрешили не сооружать его за двадцать пять тысяч долларов.

Столица-энерго, Тепловые сети, Столица-горсвет, Столица-водоканал и Столица-водосток только на этапе получения технических условий совокупно обошлись в двести тысяч баксов, из которых Столица-энерго отъела половину. А попробовал бы я не донести в любую из этих организаций, и меня подключили бы к сетям, ввод которых предусматривается лет через десять. Люди оттуда четко держат расценки и демпинговать не собираются и не делают никаких исключений ни для кого. Вы бы видели, что за домик у одного не самого последнего человечка из Водостока, – это песня! Полторы тыщи квадратов, стиль – ампир, медная крыша, сияющая на солнце, как солнце. Красота! И все это он построил буквально из «стоков», то есть, иначе говоря, из говенных денег. Вот уж действительно, когда понимаешь весь смысл поговорки «деньги не пахнут»…

…Кстати, по поводу медной крыши! Медь со временем покрывается налетом, «патиной», и вот, чтобы крыша продолжала сиять, ее время от времени (раз в год) нужно чистить. Почистить крышу на доме площадью в полторы тысячи квадратов стоит пятнадцать тысяч баксов. Вот так и живет парень из Столица-водостока. Скромно. Но почистить крышу – это он себе может позволить…

Ровно на столько эти же организации охреначили меня при согласовании проекта наружных сетей. Их либе майн шмайссер, и будь он у меня, я не задумываясь пустил бы его в ход против всех этих побирушек, потрошащих меня, словно курицу для супа. Как вам это нравится? Бывший жулик-прораб стонет и вопиет о справедливости! Вопить я могу хоть до Страшного суда, но не делаю этого, так как в сердце моем выжжены слова великого Ник Ника: «Ничего никогда не изменится». Строительство стоит на жульничестве – это его мать, отец и повивальная бабка: три зверя в одном. На уровне строительной мафии поговорка «Нет ума – строй дома» оборачивается фарсом в стиле венецианского карнавала, когда все ходят в костюмах со стразами, прикрывают лица и делают вид, что никто не знаком друг с другом, хотя все знают всех, так как в этот круг не допускают посторонних, и, если вы опрометчиво считаете, что люди этого круга ума не имеют, то почему же костюмы на них расшиты настоящим золотым шитьем и почему они такие богатые, а вы только и можете, что завистливо надрачивать на их веселье, пуская слюни и мечтая попасть в их общество? Не попадете. Хрен вам. Вот вам книжка – читайте. Большего никому знать не дано, на то она и мафия.

Я вовсе не хочу обидеть своего читателя или, не дай Бог, унизить его. Я лишь хочу сорвать карнавальные маски, показать то подлинное, что скрывается под дизайнерскими костюмами. Это подлые, мелочные души алчных тварей Божьих, которые именуют себя успешными людьми. Знаете, очень тяжело говорить об этом именно так, сидя в кабинете на тридцать первом этаже и глядя на Москву с высоты орлиного полета. Именно «глядя», а не «любуясь». Какого черта им любоваться, этим городом-проституткой, городом-сутенером, городом-барыгой, городом-спекулянтом и городом-бандитом? Городом принцев и нищих, городом, который не верит слезам, а верит только в бабло, без которого в Москве ничего не решается, а уж в Москве-строительной и подавно.

В мае, с готовым проектом на руках, мы в составе: Ник Ника Лучезарного и Мудрого, Рубена-Великого и меня, грешного, приступили к последнему решающему этапу: согласованию проекта в «Центркомархитектуре» у мсье Кузькина, имеющего на Рублевском шоссе дом на территории в полтора гектара. На той же территории, что и дом, выстроена у Кузькина добротная каменная, трехэтажная постройка, которая многими неопытными принимается за основное здание. На самом деле это прачечная.

Тогда я впервые был Кузькину представлен, допущен к руке, приглашен на банкет по случаю какого-то события (Ник Ник был честным человеком и честно доносил все конверты, которые я ему передавал для мсье Кузькина, ничего оттуда не вытаскивая) и даже напутствован чем-то вроде: «Продолжайте в том же духе. Город нуждается в честных строителях и интересных проектах». После этой встречи я впал в состояние эйфории и порывался облобызать Ник Ника, чему тот интеллигентно препятствовал, в шутку послав меня к хуям, тем самым явив образ настоящего строителя до мозга костей.

После Кузькина, обежав в последний раз гаишников, четверых дам, Самуилыча и пройдя второй регламент, мы в том же составе заявились на экспертную комиссию, состоящую из пятерых старцев, плохо слышащих и видящих, чьи органы чувств начали нормально функционировать лишь после того, как каждый из них получил по десять тысяч долларов. Немного повыпендривавшись, они пришли к выводу, что «в целом все нормально, но надо добавить побольше лавочек и расширить детскую площадку», после чего каждый из них неразборчиво подписался на проекте, и на этом многомесячная морока, которая стоила мне чертовой уймы денег, была окончена. Осталось потратить еще полмиллиона долларов на рабочую документацию по всем разделам проекта, но всем этим занимались уже Ник Ник с Рубеном. Дело стремительно шло к началу стройки как таковой, и я радовался, как ребенок, не подозревая о том, какую свинью приготовила для меня судьба и уже вот-вот собиралась подложить мне ее: грязную и вонючую. Кстати, что значит подложить свинью? Куда ее подкладывают? Быть может, в чистую постель? Уж лучше бы это было так, чем то, что случилось на самом деле.

Увы, нельзя раздвоиться и сделаться хитрым и двужопым Янусом, который видит и контролирует все, что есть на свете. А жаль. Я увлекся процессом, который казался мне созидательным, а на самом деле был не чем иным, как попыткой нереально нажиться и ощутить свою исключительность, вернее ту ее иллюзию, которую дарят деньги. Вообще деньги – это хорошо со всех сторон, и нет в деньгах ничего, что можно было бы критиковать, если вы, конечно, не полный идиот, считающий себя пророком Иезекилем, который, сдается мне, пророчествовал не на пустой желудок и вообще был порядочным ростовщиком. Когда везде хочешь поспеть сам, рассчитываешь только на себя и преуспеваешь в главном, когда начинаешь чувствовать себя победителем, то и в голову не приходит, что беда ходит где-то неподалеку и готовится дать тебе хорошего пинка по заднице кованым носком своего ботинка сорок седьмого размера (именно такой размер носил Блудов). И тогда так становится больно, так печально оттого, что ты прохлопал приближение беды, что позволил ей подойти к тебе так близко, что сил на исправление ситуации может и не хватить. Это как раз тот случай, о котором говорят: «И руки опустились и повисли вдоль согбенного туловища бессильными плетьми» – и всякое прочее блядословие в том же духе.