Роман Савов - Опыт интеллектуальной любви

Почему он начал пить? Потому что почти достиг цели, но не ощутил радости? Потому что чувствует безумие безвозвратно уходящего времени?

Он пришел так. Почти не по делу. От одиночества. Он хотел угостить меня пивом, а еще лучше коньяком, поэтому я и повез его к Васе в "Ассорти". Вдруг сегодня его смена?

— Ты все сможешь. Зарплата высокая. Я сам положу тебе оклад. Для начала тысяч пятнадцать. Я видел, как работают эти бестолочи. Они же тупые. Ты сможешь. Мне нужны на работе свои люди. Родька, соглашайся!

В "Ассорти" мы сдали одежду здоровенным охранникам. Я вспомнил, что Вася говорил про одного из них, победителе чемпионата Европы по фитнесу.

Жене они не понравились. И он начал нарываться на этих лбов. Я уважал его резкость и искусство боя, но сейчас это выглядело глупо. Мне почему-то вспомнилась его драка в паре с Гансом, о которой я уже был наслышан.

За стойкой я увидел Васю.

Мне почему-то стало неловко.

И не только из-за Жени, но и из-за Образцова. Мы встречались с ним в необычных статусах. Два учителя, из которых один теперь бармен, а другой пришел пьянствовать.

После коньяка Женя выпил пива, отчего ему захотелось швырять деньги налево и направо. Хуже всего было то, что при официантке он начинал общаться как-то странно. Будто бы я его нахлебник, желающий бесплатно выпить дорогого вина. Он покровительствовал так, как это было принято в Греции во времена Платона.

Хотелось встать и уйти, но я не мог этого сделать. Потому что был абсолютно трезв? Потому что это было бы некрасиво? Ненастоящие причины. Потому что не хотел бросить здесь его? Одного. Пьяного. С большими деньгами. Какие-то глупые принципы мешали встать, бросить на стол пару соток и уйти, кивнув на прощание.

Женя порывался познакомиться с какой-нибудь "кобылой". Подходящих здесь не было, поэтому он начинал приставать к неподходящим. Попытался даже меня спровоцировать на танец с двумя, ожидавшими ami, но я категорически отказался.

Одиночество гнало Корнюшина к "телкам", как воля к смерти тянет мотылька к свету. Видя, что он сидит за столиком слишком долго, я подошел и сел рядом. Девицы разговаривали зло и высокомерно. Никто не замечал его: миру не было дела до нас.

Я решил рассказать ему про Шиндякову, а также вызнать у него о динамике загадочных отношений с Ритой. Это позволило бы пролить свет на Демоническую, причем под необычным углом, а также отвлечь Корнюшина от пьяного безумия.

После моих вопросов он не то, чтобы протрезвел, а как-то подобрался. Перестал шутить. Оттенок развязности исчез, словно и не бывало.

Он махнул обреченно рукой:

— А! Все равно ты будешь с ней, со своей Настей.

Он так проговорил ее имя, что меня на секунду озарило: "Он тоже спал с ней!", но я не решился спросить об этом прямо.

— Ты не понял? Все кончено. И возврата нет, да и быть не может.

— Ты сейчас с кем? — спросил он ни к селу ни к городу.

— Как с кем? — не понял я вопроса.

— С кем ты сейчас "живешь"? — он поставил логическое ударение на последнее слово.

— Ни с кем. К чему ты клонишь?

— Вот видишь. Чтобы было все, ты должен сначала найти кого-нибудь. И уходить ни в пустоту, а к кому-нибудь, к какой-нибудь…

Мне почему-то стало жаль его. Так он все это говорил. Такая тоска звучала в голосе, что на секунду я прочувствовал глубину его одиночества. Всю безысходность. И это несмотря на то, что он уже накопил достаточно денег для покупки квартиры.

Я попытался ему что-то разъяснить, в чем-то его убедить, но он пьяно ухмыльнулся и протянул:

— Вот увидишь…

— Женя?!

— ?

— Пойдем?

Он пьяно огляделся. Ни одного столика со свободными "кобылами", ни одной симпатичной рожи, никого…

— Пойдем…

Я подозвал официантку и попросил счет. Она принесла.

Мы были должны сумму, приближающуюся к тысяче. Женя достал купюру и протянул девице, нарушая обычные правила — он не положил деньги в книжечку счета, а подал в открытую. Он был уже абсолютно невменяем.

Девица принесла сдачу.

Я отдал Женьку все деньги, которые захватил с собой, оставив только десятку на проезд.

Я зашел к Васе попрощаться. Он кивнул на прощание. Я вспомнил Люкера из "Сталкера". У него с Васей было мало общего, но Вася кивнул с таким же грустным выражением на лице.

Мело. Перекати-поле носилось по площади, превращая прохожих в снеговиков, обдавая холодом.

Мы дошли до кинотеатра "Родина", точнее до бывшего кинотеатра, до места, где Настя работала в "Нуаре". Невольно вспомнился Новый год с его белыми розами, с нашими ссорами и сексом. Меня передернуло.

— Пойдем к шлюхам!

Я пережил состояние дежавю. Причем, показалось, что это было недавно, во сне. Я постарался вспомнить когда, но не вспомнил.

— Нет, я не пойду. Завтра на работу.

— Мне тоже.

— Да и где ты здесь найдешь шлюх?

— Да вон они! — он показал на другую сторону дороги. За углом дома стояла группа людей. Около них были машины, сверкавшие габаритами, из машин доносилась музыка.

— Да ты что? Ты уверен, что это шлюхи? Это простая тусовка.

— Я тебе говорю. Уж я-то знаю…

Он по-люциферски улыбнулся.

Мне вспомнился Федор Павлович Карамазов.

Я вспомнил детство. Вспомнил, как бабушка говорила, что я должен взять у отца получку, иначе он ее пропьет. Я предложил Жене отдать мне деньги на хранение. В ответ он тупо уставился на меня.

Я подумал, что он заподозрил меня в чем-то неэтичном. В том, например, что я хочу присвоить его деньги, надеясь, что наутро он не вспомнит, куда они делись.

Я разозлился. Разозлился на все: на то, что пытаюсь ему помочь, на то, что терпел его выходки, на то, что позволил ему впутать себя в эту канитель, на то, что плохо думаю о нем в связи с деньгами.

Да что я, собственно? Из-за него переживаю? Что я ему, опекун, что ли? "Разве я сторож брату моему?"

— Да иди ты куда хочешь! Я поехал домой, — в сердцах заорал я и пошел в сторону остановки.

Он меня догнал. Я думал, что он опять начнет меня уговаривать. Однако он был как будто трезв.

— У тебя деньги есть?

— Есть… на проезд. А что?

— На тебе сотню на такси…

— Да ты что, Женя? Время одиннадцать. Все еще ходит. Все в порядке…

Я вспомнил, как ходил пешком от Насти. Когда я доходил то Театральной, считал, что я уже дома. "Она не думала обо мне" — пронеслось в голове, будто стрела.

— А то пойдем, развеемся. Я за тебя заплачу.

— Правда, не надо. И тебе не советую.

Мы с ним попрощались.

Я увидел, как он подошел к какому-то мужику, протиравшему стекла автомобиля. Они о чем-то поговорили. Женя сел в машину. Потом из-за угла вышли две девицы и сели на заднее сиденье. Женя знал, что говорит.

Неожиданно мне стало страшно за него. Появилось скверное предчувствие.

Я развернулся — и через парк пошел к остановке…