Ричи Достян - Тревога

Леня, понимая важность момента, не зевал. Отпустив немного поводок, он взял его потом в обе руки, подергал, почмокал, и пес, правда очень неохотно, пошел по незнакомой улице, среди чужих людей и запахов.

Слава шел рядом с Леней. Славу точил червь: его собаку ведет не он, а какой-то пацан.

«Вот у того столба заберу», — загадывал он и все не решался: а вдруг пес действительно не трогает только пацанов? На Гришку ведь скурносил морду!

Еще он подумал: «Надо, чтобы собака из моих рук что-нибудь съела».

Когда компания поравнялась с гастрономом, Слава сказал Леньке:

— Останови его тут.

Но сам в магазин не пошел. Выудил из кармана мелочь и попросил Володю купить сто граммов отдельной колбасы. А сам не отлипал от Ленькиного бока — то на руки Ленькины смотрел, то на черную блестящую спину овчарки.

Костя понял намерения Славы и, когда Володя появился с колбасой, сказал:

— А я думаю, лучше уже во дворе покормить, на улице не имеет смысла.

«Не твоего ума дело», — зло подумал Слава. Вслух он ничего не сказал, но, принимая у Володи колбасу, чувствовал, как важнеет. Он даже по сторонам глазами зыркал, хотелось, чтобы прохожий какой-нибудь тоже увидал, что будет, когда пес колбасу схамкает.

Пока Слава, стоя перед овчаркой, хрустел бумагой, она с интересом смотрела ему на руки. Это подбодрило и успокоило. Движением смелым и дурашливым он поднес угощение овчарке прямо под нижнюю челюсть.

Ребята притихли. Собачья морда на глазах у них мрачнела. Но Слава не поверил собственным глазам. Не зная собак, он полагался на запах: донюхается до колбасы — завиляет хвостом. Он еще ближе поднес колбасу.

Овчарка подняла выше морду и так и осталась стоять, глядя на Славу сбоку надменным зверским глазом.

— Вот гадина! — искренне возмутился Гришка. — Фасонит еще!

Это подхлестнуло Славу. Он чувствовал ребят у себя за спиной и совсем осмелел:

— Ешь, Манюнечка, ешь, дубина... Ответ последовал сразу: «Нни-ззззззз...»

Так ноют оконные стекла, когда по улице проходит тяжелый грузовик. Но сейчас этот звук шел сквозь медленно обнажаемые волчьи зубы.

Они снова увидели улыбку, от которой пусто делалось в животе, а потом, когда от яростно вздернутого носа побежали складки, а уши отхлынули ото лба и начали пригибаться, мальчишки перестали что-либо ощущать: каждый ждал, что пес вот-вот взорвется адским лаем и укусит именно его.

Не упасть и не завопить от страха Славе помогла злость. Когда он злился, у него почему-то отлично работала голова. Он взял и уронил колбасу, не убирая пока руки. И опасность сразу миновала. Пес скучающе зевнул, а потом, мирно вываля язык, стал тяжело дышать.

Колбаса лежала в песке.

Мальчишки продолжали стоять как врытые. Никто ничего не понимал, а тут еще Костя отмочил номер.

— Умница! — сказал он и с ходу начал гладить овчарку. За ухом ей чесал, как будто это был его собственный пес. Ленька подобрался с другой стороны и тоже стал гладить собачищу по загривку.

— С ума сошли совсем, — взволнованно бормотал ошеломленный Слава. Он не мог понять, что стукнуло Косте в голову. И почему все это терпит этот зверь?

— Эх, вы… — грустно пропел Костя, — вы даже понятия не имеете, что это за потрясающая собака…

— Ждем инструкций! — кинул Гришка.

— Неужели ты еще не понял, что его научили не брать еду из чужих рук?

Гришка хохотал как безумный и все на Леньку рукой показывал:

— Собачий родственник., друг скотины…

Слава первый смекнул, над чем смеется Гришка, и сразу подладился под его тон:

— Выходит, пацану особая честь — эскимо из его рук жрал…

Костя на одного посмотрел, на другого.

— Жалости у вас никакой нет, эскимо не еда, он хочет пить, пошли скорей.

— Пошли, — сказал Слава, а сам подумал: еще себе заберет эту «потрясающую собаку».

С трудом скрывая страх, который в нем все равно сидел, Слава поднял поводок и бесцеремонно принялся наматывать себе на руку.

Гриша посмотрел на это и уже серьезно сказал:

— Брось его, на кой черт тебе этот псих…

Слава и сам не знал «на кой». Вместо ответа дернул поводок, как дергают уздечку. Пес тронулся. Вся орава пошла к Славкиному дому, поднимая ногами пыль и вопя истерически-радостными от пережитого страха голосами.

Ленька пристроился с другого боку, стараясь идти вровень с передними лапами пса.

Испорченную колонку в Сосновом Бору любили вес. За овальное озерцо под нею; за веселую речку, выбегавшую из этого озерца; за шум, за вид воды, которая день и ночь бежала крученым жгутом. Летом подле колонки вечно кто-нибудь да был. Люди пили, умывались, просто держали руки под холодной струей.

Собака почуяла воду и сразу натянула поводок. Славе пришлось взять его в обе руки. Он с удовольствием мучился, наслаждаясь мыслью, что зимой такого пса можно в санки запрягать.

Последние метры ватага мчалась сломя голову. Впереди — Слава, уволакиваемый псом, чуть поотстав — остальные.

Войдя передними лапами в прозрачную холодную воду, собака так жадно лакала, что ребята некоторое время стояли и смотрели. А когда сами принялись пить, никто не подумал о Леньке, которому было не дотянуться до струи. Но этот человек отлично обходился без чужой помощи. Он обошел проточное озерцо и присел на корточки у берега, напротив пса. Полюбовался, как тот лакает. Опустил в лужу руки, подержал там, а потом стал горстями набирать воду и плескать ее себе в лицо. Не обратили внимания и на то, что Ленька умывался и пил из одной «посуды» с собакой, а потом, увлекшись, вошел в воду прямо в сандалиях и был теперь мокрый от головы, которую тоже смочил, до ног. Сухими оставались только трусики и рубашка сзади.

Все уже напились, остудили руки и лица, а собака все еще лакала, уже не так жадно, с паузами. Полакает немного, поднимет голову и стоит. Ребята тоже стоят и стоят, слушают, как долбится об воду вода, бездумно смотрят на нее, и уходить отсюда никому неохота.

Леня решил вброд добраться до собаки. Он ловко прошел под аркой бегущей из колонки струи, сделал еще шажок и очутился прямо перед носом у овчарки.

Все, кроме Славы, благодушно поглядывали на него. Слава, который даже умывался одной рукой из-за того, что не хотел ни на минуту никому передать поводок, перекладывал его из руки в руку, с явным нетерпением ожидая, когда он опять натянется и ладонь снова ощутит живую, непокорную силу.

Овчарка, поднявшая морду от воды, деликатно понюхала мокрую рубаху на Ленькином животе и резко отвернулась. Гришка фыркнул, Володя — тоже. Они думали, что псу не понравился Ленькин запах. На самом же деле овчарка так резко отвернулась, чтобы отогнать осу, которая вилась у ее задних лап.

Клацнув несколько раз зубами, пес опять понюхал Леню и внимательно на него посмотрел. Леня этот взгляд понял по-своему. Он нагнулся, набрал в ладони воду и провел по собачьей морде, от носа к ушам, мокрыми ладошками. Собака устало прикрыла глаза.