Юрий Лурье - Прокурорский надзор

Белый потолок, белая стена. Паутина никелированных трубок, проводов. Скашиваю глаза влево. Вот и она, родная! До боли знакомый предмет — штатив с капельницей. Розовая гибкая трубка тянется к моей руке. Вдоль кровати непонятные мне приборы. Слегка поворачиваю голову — у противоположной стены еще одна сверкающая белизной и никелем кровать. Она пуста. Пытаюсь сосредоточиться, вспомнить, где нахожусь, как сюда попал. Постепенно картина проясняется. Что же это — опять неудача? Но ведь не может быть такого! 32 таблетки этаминала натрия! Ведь скажи кому — не поверят! Да и хватиться меня могли не раньше, чем на утренней проверке… А за это время все лекарство давно всосалось в кровь.

Саднит от чего-то в горле, тело отказывается повиноваться. Но голова уже работает четко. Очередную неудачу переживаю тяжело. Еще одна обида, нанесенная жизнью…

Воспоминания о несправедливостях, перенесенных в последние годы, выворачивают душу. Много и безуспешно пытался объяснить самому себе причины собственной некоммуникабельности. Среди спортивных работников я всегда был «белой вороной». Когда начинал на общественных началах работать с мальчишками со своими двумя парами перчаток, не имея ни помещения, ни инвентаря, ни специального образования — отношение ко мне окружающих «физкультурников» было нормальным. Очевидно, никто меня всерьез не принимал. Даже когда мои ученики вышли на краевой уровень, краснодарские тренеры были ко мне вполне доброжелательны, только за спиной вертели пальцем у виска, считая не совсем нормальным. И то сказать — работаю, где придется, на 60–70 рублей в месяц, чтобы БЕСПЛАТНО отдавать время мальчишкам, буквально в одних штанах хожу на тренировки и в гости — разве это нормально? Не пью, не курю, даже не матерюсь! И главное — не делаю попыток «навариться» на талонах…

Но честолюбие, возможно, и не лучшая черта, но, на мой взгляд, необходимая в спорте, заставляли меня с фанатическим упорством добиваться поставленной цели. А главное — уверенность в необходимости любимого вида спорта. Чувство это, что называется, выстрадано мною.

Бокс — трудный, «мужской» вид спорта. Многим он кажется даже жестоким. И верно — только в боксе ПРАВИЛАМИ РАЗРЕШАЕТСЯ ДЕЛАТЬ БОЛЬНО.

Бьют, правда, везде. И в футболе, и в хоккее. Даже в баскетболе — и то бьют. Но везде боль, как правило — следствие нарушения правил, за которое следует — или должно следовать — наказание. Попавшему на болевой прием в схватке самбистов достаточно сказать «есть» или постучать ладонью по полу — и он будет тотчас отпущен. А вот в боксе человек даже на тренировке сознательно выходит на поединок, преодолевая свой страх, превозмогая боль. И именно в этом — исключительная воспитательная ценность этого вида спорта.

Тяжело в жизни физически слабым, мягким по характеру людям. Мальчишеский мир жесток и часто ломает таких ребят. Для малого и слабого есть два пути — либо откупаться яблоком от своих мучителей, пресмыкаться и унижаться перед сильным, либо уметь постоять за себя. И мнение, что достаточно «поставить удар», знать, куда и как бить — все это не подвергая себя изнурительным и подчас болезненным тренировкам — и человек может защитить свою честь и достоинство — глубоко ошибочно. Мне не раз приходилось видеть, как ребята, демонстрирующие в зале цирковые номера отточенных где-то в «бесконтактных» тренировках приемов каратэ, буквально «ломались» в конфликтной уличной ситуации со значительно уступающим в росте и силе, но дерзким, уверенным в себе, противником. Скованный, оцепеневший от страха и нерешительности, такой «боец» тут же забывал о своих «поставленных» ударах и приемах. Значит, дело не в «знании и умении». Дело в ХАРАКТЕРЕ. А воспитать его иначе, чем преодолевая собственный страх и боль, НЕВОЗМОЖНО. Именно поэтому я считал и считаю свой вид спорта самым необходимым в наш инфантильный и в то же время жестокий век. И необходим он именно мягким по характеру, слабым людям. Ибо обладать чувством собственного достоинства может только тот, кто способен защитить его от посягательства извне. Вот пример из многих с моей тренерской биографии.

Как-то ко мне на тренировку пришел мужчина и привел за руку тщедушного бледного мальчонку, на вид лет девяти. Оказалось, Жене почти 13 лет и учится уже в 6 классе. Вес его при этом не превышал 27 килограммов! Ко всем прочим своим недостаткам он был еще и отличником в школе. Знающий школьные порядки не по книгам советских педагогов, легко может представить себе жизнь этого ребенка. Я не находил себе места от жалости, видя как от ничтожнейшего удара, полученного на тренировке от еще меньшего мальчишки, из глаз Жени текли слезы. Плакал от всего: от боли, от страха, от усталости… Но в то же время я не мог не чувствовать удовлетворения, видя, как начинают «прорезаться» в женином характере такие черты, как упрямство, самолюбие, твердость в бою.

Женя ушел с ринга, поступив во 2-й Московский медицинский институт, добившись неплохих результатов в боксе. Он — призер и победитель многих республиканских и всесоюзных соревнований, провел более сотни боев. В настоящее время Евгений Подрез — кандидат медицинских наук, научный сотрудник Московского кардиоцентра. Но кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы не этот трудный, но благородный вид спорта. Подобных примеров из своей практики я мог бы привести массу. Вот для таких, слабых и обиженных, необходим мой труд.

Прошли времена, когда на соревнования мы с ребятами ездили за свой счет. Сейчас в Геленджике — филиал Краевой Специализированной Школы бокса Олимпийского резерва, открытый на базе моей секции, откуда вышло много призеров первенств страны и других крупнейших соревнований. Выходили мои ученики и на международный ринг. И не без успеха.

И вот тут-то мне пришлось увидеть обратную сторону возросшей популярности. Мне кажется, не было такой грязной сплетни или слуха, которого не распускали бы обо мне. Не скажу, чтобы это не задевало меня. Дошедший до меня очередной сплетенный пассаж надолго выбивал из колеи. Именно этим объясняется столь часто овладевавшее мною желание уехать из этого города «куда глаза глядят». Еще в пору моей «общественной работы» удалось вырваться на полгода в морскую экспедицию на судах «Акванавт» и «Витязь». Это случилось в 1977 году. Не имея морской специальности, я был оформлен буфетчиком. Из всей команды «Акванавта», включая капитана Зимина Е. Ф., я был единственным членом экипажа, имеющим высшее образование. Но, не будучи белоручкой, я был готов на любую, самую черную работу, лишь бы осуществить мечту детства — увидеть заморские тропические страны. Умело играя на моем «романтизме» и желании не быть обузой команде, Евгений Федорович постепенно взвалил на меня обязанности матроса, артельщика и буфетчика. Кроме того, само собой, мне пришлось выполнять в редкие свободные минуты и художественные работы. Все это, естественно, за одну зарплату. Но я держался, не желая конфликтовать с начальством. К сожалению, я не разделял глубокой любви всей небольшой команды нашего корабля, во главе с капитаном, к горячительным напиткам. Как-то, после очередного застолья, капитан, глядя мутным взором на меня, процитировал фразу, по его словам принадлежащую А. М. Горькому: «Пьяниц не люблю, непьющих — опасаюсь…». Если не опускать первую часть фразы, нашему «кэпу» вряд ли пришлось бы сколько-нибудь длительное время проходить в любимчиках Алексея Максимовича…