Сергей Каледин - На подлодке золотой...

— Эх, Ваня, Ваня, — покачал головой Роман, — я тебе сонник добыл для перевода — забочусь о твоей жизнедеятельности, а ты насмешничаешь над моими недугами. — Роман протянул другу потрепанную брошюрку.

Иван полистал ее.

— С английского?.. А-а, с французского?.. Пойдет. Благодарствуйте.

— Шолом, козлы! — в комнату вломился Вовка Синяк. — Кто дверь не запер, Жирный?

— Жирного не замай, — вступился за Романа Иван. — Жирный болен.

— Чем? — радостно поинтересовался Синяк.

— Панкреатитом, — трагически констатировал Роман.

— Чего ты врешь! Панкреатит у оленей на рогах растет. Иван под разговор заботливо полюбопытствовал:

— Вовик, ты килечку, часом, не запамятовал?

— Обижа-аешь!.. — Синяк расплылся в белоснежной улыбке и достал из кейса джин и каспийские кильки.

— А зубки где взял?! — удивился Роман. — У тебя их сроду не было.

— Почему? Сначала были, спроси у мамы. Потом прошли со временем.

Роман задрал Синяку губу. Тот недовольно мотнул башкой:

— Чего ты мне в новую пасть руки поганые суешь!.. — Висюля на конце косы больно ударила Романа по носу.

С недавних пор Синяк для изменения имиджа завел новую прическу. Содрал он ее у американского актера Стивена Сигала.

Но с косой он стал больше похож не на супермена, а на немолодую мужеподобную индейскую женщину. Чтобы коса не висела бестолку, к ее концу он привесил бронзовый амулет — кулак, и теперь, когда оппонент раздражал его, резко поворачивался, и клиент как бы невзначай получал по физиономии.

— Столом бы лучше занялся. Где салатики? — капризно спросил Синяк. — Где приклад, где харч?

— Салатики отпали, — не развивая тему, вздохнул Роман, рассматривая потревоженный нос в зеркале.

— Бухая, что ль? — сморщился Синяк.

— У нее вечером всенощная, — потупившись, защитил жену Иван. — Она отдыхает.

Синяк, разом поскучнев, завалился на тахту, выбив из нее пыль, ткнулся в раскрытый на кроссворде журнал.

— Жирный, из чего у меня шапка зимняя?

— Из нутрия.

— Не подходит. Четыре буквы надо.

— Тогда — нутр, — подсказал Ваня, вскрывая кильку.

— Или выдр, — уточнил Роман, отворачивая джину голову.

— Нутр годится, — кивнул Синяк, утомленно закрывая журнал и потягиваясь. — В Германию пора ехать, а права ушли по утренней росе, по весеннему бризу. Иван, нарисуй права, будь человеком.

Иван растерянно обозревал праздничную снедь на письменном столе: три штофа с джином и три банки килек. Чего-то не то. Он почесал нахмуренный лоб.

— Сделай права... — канючил Синяк. Иван обернулся.

— Чего? Какие еще права?.. Поди да купи. Синяк перекинулся на Романа.

— Жирный, у тебя двое прав, сам говорил, поделись с товарищем. А Ванька их малёк подправит.

Роман полез в карман, достал права и кинул Синяку. Иван перехватил их на лету, вбил в глаз черную лупу и циклопьим оком впился в документ.

— Мня... Тушь старая... волыны много... сироп надо готовить. — Он вырвал увеличительный кляп из глаза. — Тебе когда ехать-то надо?

— Чем поздней, тем хуже, — проворчал Синяк. — А то — обнищал вконец.

— Тогда пойду сахар варить.

И Ваня вышел из комнаты.

Синяк включил телевизор — шла реклама женского белья.

— Кстати, Жирный, надо мне свою половую жизнь упорядочить. У тебя тетки приличной нет на примете?

Реклама котилась.

— Надо подумать, — сказал Роман, забираясь на велотренажер “Кеплер”.

Синяк выключил телевизор и, чтобы не мешать Роману думать, снова уткнулся в кроссворд.

— Современный прозаик? — пробубнил он. — Восемь букв.

— Бадрецов, — предположил Роман, нажимая на педали. — Хм, откуда у Ваньки “Кеттлер”?.. Дорогая вещь...

— Слышь, Жирный, — Синяк заворочался на тахте, — “Бадрецов” подходит, только с нутром не согласуется...

— Зачем Ваньке тренажер?.. — бормотал свое Роман. — Надо отобрать.

Роман с детства боролся с жиром всеми возможными способами, но ненавистные боковины над задом — “жопьи ушки”, за которые его всю жизнь щипал Синяк, — не рассасывались. Роман установил рычагом тугую тягу и даванул сопротивляющиеся педали.

Синяк остался недоволен его действиями.

— Жирный, ты кончай ехать, ты информацию гони. Насчет бабуина.

Роман изнеможенно откинулся назад, отпустив руль, как велогонщик на финише.

— Тпру-у... Дама есть. Красивая... Длинноногая. Первый муж арап. Второй англичанин...

— Детки?

— Одно. В Кувейте. — Роман слез с тренажера, вытер локтем запотевшее седло. — Дама нуждается в помощи... Силовой.

Синяк на тахте засопел, заерзал, достал электронную записную книжку и, плохо попадая толстым пальцем, стал тыкать кнопочки.

— Давай телефон. Даму беру... Помощь окажу.

Иван на кухне ждал, пока поспеет чайник. В кастрюле кипятились белые трусы. В углу под раковиной, забитой грязной посудой, в стеклянной с одной стороны клетке маялся варан Зяма, размером с кошку. Колька сидела на корточках и дразнила маленького ящера. Варан стоял, прижавшись к стеклу чешуйчатым боком, и нервно подрагивал.

— Папа, Зяма шипит.

Варан в подтверждение ударил хвостом по стеклу. Иван вздрогнул, выключил чайник, помешал деревянной скалкой трусы, насыпал в кружку сахар и залил кипятком.

— Николай, оставь реликт в покое, — пробормотал он. — Твое дело трусы варить.

Активно педагогировать после позорной истории с наркобизнесом Иван стыдился. Помешивая в кружке сахар, он вернулся в комнату.

Роман после велозаезда полуголый лежал на тахте, обмахиваясь журналом.

— Рома... — Иван замер со своей кружкой, подыскивая сравнение. — Ты похож на немолодую бородатую лысеющую одалиску. Такую, знаешь... на любителя. С грудями... Типа — профорг борделя... Кстати, не забудь завтра же подать заяву, что права потерял. А то Синяка тормознут в Германии, проверят права на компьютере — и сидеть тебе, Ромочка, не пересидеть. А скажешь: потерял, и сидеть будет один Синяк.

— Точно, — кивнул Синяк.

Роман отложил журнал и надел рубашку.

— Иван, ты человек худой и бедный, зачем тебе “Кеттлер”? Я же, напротив, человек состоятельный и полный. Отдай его мне.

Ванька опешил, молча пожевал губами, осваивая предложенную логику, уселся за письменный стол и равнодушно произнес:

— Забирай... Вообще-то это подарок... но забирай.

Потом, пригнул к столу пружинчатую шею сильной лампы, раскрыл права, выбрал тоненькую кисточку, окунул в горячий сироп, отжал волоски и тихонько потянул прозрачную паутину по фамилии “Бадрецов”.

— Каждую бу-уковку надо прописывать... — сладострастно ворожил он, высунув от усердия язык. — Вот та-ак...

Синяк оторвался от кроссворда.

— Жирный, мне гараж на две персоны предлагают. Соединиться не желаешь?

— А могилы тебе на две персоны не предлагают? — усмехнулся Роман, заботливо натягивая чехол на обретенный “Кеттлер”.