Евгений Даниленко - Ангелочек

Зевая, голая, повыключала везде свет, юркнула в Машину кровать и, устроившись под одеялом в своей любимой позе на животе, с согнутой ногой, тотчас заснула.

* * *

На память о краткосрочном романе у нее остались несколько фотографий, которые сделал киномеханик, он же штатный фотограф. На этих снимках — Георгий Львович на фоне зрительного зала, в фойе, садящийся в “уазик”, перед микрофоном, над тарелкой с рассольником, оглянувшийся через плечо на малышку…

* * *

Вероятно, прогулочки в нейлоновых колготках посреди северной зимы дали о себе знать. Малышка узнала дорогу в женскую консультацию.

Здешние специалистки, осмотрев пациентку, объявили, что там у нее все создано для любви. Обладательнице подобного сокровища нужно как можно скорее замуж, а далее все болячки моментально пройдут!

Прописав кое-какие лекарства, докторши просили малышку их не забывать. И она не забывала.

Как-то раз, летом, она сидела на кушетке в коридоре консультации, ожидая приглашения в кабинет. Малышка несколько дней назад возвратилась из деревни. На побывке были сестра с мужем, их подросшая восьмилетняя дочь. Она ни на шаг не отходила от тети. Пристально разглядывала ее. Вдруг порывисто обнимала и шептала на ухо: “Я, когда вырасту, хочу быть на тебя похожа…”.

Офицерская чета наконец оставила Алжир. Леонтий сделался преподавателем в киевском танковом. Сестра — шила, вязала и, со своим незаконченным высшим, возилась с дошколятами в детском саду.

На привезенные из Алжира деньги супруги обставили квартиру и оделись-обулись. Затем собрались было приобрести большую машину, “Волгу”. Но, пересчитав деньги, увидели, что их хватит только на маленькую. И вот на “жигуленке” седьмой модели семейство прикатило из Киева.

Малышка выбрала из впечатлений отпуска, покуда сваленных как попало, то восхитительное, отчасти сиреневое, отчасти голубое платье, которое демонстрировала старшая сестра. Мысленно вновь рассматривая его в деталях, малышка думала: “Но почему, почему, скряга, ты не привезла подобного платья мне?!!”

— Извините…

Малышка поднимает глаза. Перед нею — женщина лет тридцати пяти. Великолепная фигура, смышленое лицо. В руках Нина, появившаяся в жизни малышки, держала плоскую сумочку и кипу каких-то медицинского происхождения бумажных листков.

Дальнейший монолог Нины можно опустить. Разумеется, она, исподволь наблюдавшая, была очарована.

Из женской консультации вышли вдвоем. Блестя редковатыми зубами, Нина продолжала что-то темпераментно говорить.

На губах у малышки то и дело появлялась одна из тех отчасти кретинских улыбочек, что особенно красили ее.

* * *

Нина являлась коренною уроженкою О. Появилась на свет в семье знатного слесаря и домохозяйки. Отец, при своих широких материальных возможностях, был вдобавок приверженец хмельного пития. Мать, безропотная и молчаливая по природе, рано сошла в могилу, сообщив дочери какую-то не то молдаванскую, не то греческую красоту.

К моменту, когда Нине исполнилось семнадцать, батюшка, выйдя на пенсию, стал уже практически ежедневно напиваться до положения риз. И деградировал столь стремительно, что, сняв штаны, бегал за дочерью вокруг стола, прокрадывался в ее альков в ночной тьме и ломился в душевую, когда красавица принимала водные процедуры… Жизнь с подобным родителем сделалась беспокойной.

В этот период Нина встречалась со златокудрым синеглазцем, студентом медицинского института. Они страстно любили друг друга.

На горизонте маячил также настойчивый, упорный поклонник, некто Яша Тотышев, молодой токарь и жгучий брюнет, хакас по отцу. Зная о романе Нины со студентом-медиком, Яша был очень несчастлив.

Однажды он дождался возвращения Нины из школы (она заканчивала десятый класс) и, под сенью майской яблоньки-дичка, сыплющей розовым цветом, сделал школьнице предложение.

Ее возлюбленный медик стоял на коленях, рыдал и молил подождать три с половиной года, покуда он закончит вуз! Однако обретаться еще три с половиной года под одной крышей с подонистым и вечно пьяным родителем Нина не могла. Вопрос стоял: жизнь или смерть?

Нина все взвесила и, трепеща, выбрала жизнь…

* * *

Поселились молодые в малометражке, принадлежавшей матери Яши. Родитель его, прихватив вересковую трубку и алюминиевый чайник, давным-давно бросил семью, сгинув в дебрях своей ненаглядной Хакасии.

Свекровь появлению в доме молодки обрадовалась несказанно. Буквально на следующий день она занемогла и с той поры не расставалась с повязанной вокруг головы тряпкой. Старуха вставала с постели лишь на оправку. А также когда требовалось примерить очередное платье, купленное мамочке сыном с получки. Покрутившись перед трюмо, карга прятала обнову в шифоньер, где на плечиках уже висело множество индейских нарядов. Выпускала из-под засаленной повязочки кудельки и, шмякнувшись на диван, оттуда вещала о том, как не повезло ей с невесткой, которая, сегодня производя приборку, протерла телевизор влажной тряпкой, в то время как с самого 1975 года он протирался сухой!

* * *

Ни с того ни с сего на гиганте, где Яша давал сто три процента производительности труда, организовался кооператив по строительству девятиэтажного дома. Яшу включили в списки. Но требовалось сделать первоначальный взнос. Яша и Нина долго, с взаимными упреками, смехом и слезами занимали деньги у знакомых, ближних и дальних родственников. И еще дольше раздавали долги. И были вычеркнуты из списков. И снова в них внесены. И опять вычеркнуты. А когда, оставив надежды и даже перестав следить за ростом многоквартирщика на набережной, супруги поставили на данном проекте крест, к ним пришли и сказали:

— Ну куда вы запропастились? Вносите оставшуюся часть суммы и идите, вселяйтесь в свою двухкомнатную на уровне вершин тополей…

* * *

Старуха после переезда сына с невесткой на новую квартиру поправилась. В одном из своих неброских нарядов нагрянула к молодым. И начала являться ежедневно. Занимала позицию на купленной в рассрочку тахте. Сидела, с тихой улыбкой следя за невесткой, что бы та ни делала — пылесосила ли, готовила или стирала.

Дождавшись возвращения сына с работы, матушка зазывала его на кухню. Пошушукавшись, убиралась восвояси. А Яша начинал выспрашивать:

— Игнорируешь мать? Она приехала в гости, а ты молчком ходила мимо нее! Тебе не о чем поговорить с моей матерью?..

Однажды Нина не выдержала.

— Чтоб ноги ее больше здесь не было. Или…

— Что?

— Разведусь с тобой к черту!

Тотышев полагал, что беременной на восьмом месяце, безработной и не имеющей средств к существованию некуда от него деться. Но вдруг она заявляет: “Разведусь!”.