Фиона Хиггинс - Коллекционер стеклянных глаз

Вещественным доказательством успеха, достигнутого Трупиным на ниве мошенничества и служившего предметом его гордости, была накопленная им солидная денежная сумма. В отличие от большинства собратьев по профессии, он не растратил ее на вино, женщин и другие сомнительные досуги. Гулливер Трупин в полном смысле слова смотрел одним глазом в будущее. И вот будущее наступило. Он устал от кочевого образа жизни и полагал, что пора уже ему осесть где-нибудь и пожинать плоды своих бесчестных трудов. Но осесть он хотел совсем не там, где прозябает большинство обыкновенных людей. Он метил гораздо выше. Все предыдущие аферы были лишь трамплином для задуманной им полной трансформации его личности и триумфального взлета, о котором он всегда мечтал и которого, по его убеждению, заслуживал.

Но для этого ему все-таки не хватало денег. Чтобы добыть их, он разработал план, и приступить к его осуществлению предстояло этим же вечером. План был очень прост и тривиален — Трупин давно убедился, что это, как правило, действует лучше всего. Требовались лишь чуточку нахальства и умение водить людей за нос — ну а уж это для него не проблема.

Он избрал старое и испытанное средство: шантаж.

Из окна Трупину был виден и трактир «Ловкий пальчик», где через четверть часа у него была назначена встреча. Он подошел к кровати, на которой было разложено два комплекта одежды. Вряд ли можно было найти два костюма, более далеких друг от друга по качеству. С одной стороны лежали нарядный черный бархатный пиджак и не менее шикарные брюки, с другой — грубая выцветшая рубашка и потрепанный жилет. Трупин с сожалением погладил бархатную ткань. Но это был не тот момент, чтобы потакать своим вкусам. С брезгливой гримасой он облачился в старую одежду, словно само прикосновение ее к коже вызывало у него неприятные ощущения. Сверху он накинул невзрачный коричневый плащ. Посмотрев на поношенные и ободранные ботинки, он только покачал головой.

«Ладно, недолго осталось ждать, когда я выброшу это тряпье», — подумал он. Только эта мысль и позволяла ему мириться с временными неудобствами.

Уже темнело, когда Гулливер Трупин вышел из дому и стал переходить через улицу. На полпути его чуть не сшиб с ног темноволосый мальчишка с пронзительным взглядом, одетый явно не по погоде. Трупин, подозревая, что это карманник, схватил мальчишку за шкирку и, угрожающе рявкнув, оттолкнул его от себя и направился в трактир. Он взял кувшин пива (конечно, он предпочел бы искристое вино, но его, увы, не подавали) и устроился с ним в дальнем углу. Костюм позволял ему слиться с толпой. Это было тем легче сделать, что никто из присутствующих не обращал на него внимания и не хотел привлекать внимание к себе. Коротая время, он, морщась, потягивал пиво.

— Трупин?

Подняв голову, Гулливер увидел нависшую над ним дородную фигуру в темном пальто и шляпе. Он кивнул. Пришедший тяжело опустился на соседний стул.

— Пива? — спросил Трупин, хотя заторможенное поведение и покрасневший нос незнакомца наводили на мысль, что он уже прилично набрался джина.

— Угу, — пробурчал тот; Трупин наполнил его кружку. — Стало быть, — произнес незнакомец, с шумом сделав большой глоток, — вы, как я понимаю, хотите обзавестись новым именем.

— Да.

— И титулом к тому же?

— Непременно.

— Это обойдется вам недешево, — обронил собеседник Трупина, — очень недешево.

— У меня есть деньги, — кивнув, сказал Трупин. «Точнее, скоро будут», — подумал он.

— Значит, договорились. Приходите сюда в полночь, все будет готово. — С этими словами незнакомец влил в себя оставшееся в кружке пиво и растворился в толпе.

Трупин откинулся на стуле и позволил себе улыбнуться. Итак, первый шаг сделан. Теперь — следующий: переодеться и нанести визит мистеру Огастесу Фитцбодли.

Гектор неподвижно сидел в питомнике бабочек. Было невыносимо жарко, хотя поверх ночной рубашки на нем ничего не было надето. Саднило ноги, сбитые до крови при возвращении домой босиком; нервы все еще были напряжены. Бабочки самых разных размеров и окраски порхали вокруг него и садились на сочную зелень и цветы, тянувшиеся вверх по стенам их стеклянного жилища.

«Такая красота…» — думал Гектор. А между тем совсем недавно его окружало вопиющее уродство — и оно ему тоже нравилось.

Казалось, он никогда не выберется с южного берега. Он несся во всю прыть с опущенной головой, боясь встретиться взглядом с прохожими, и тем не менее вызывал у них совсем не желательный повышенный интерес — но не потому, что на нем осталось не так уж много одежды, а потому, что оставшаяся была необычайно чистой. Полуодетые мальчишки попадались на каждом шагу, но ни у одного из них не было таких белых носков. Однако благодаря устилавшей улицы смеси навоза и гнилых овощей они вскоре стали точно такого же цвета, как и у всех оборванцев, снующих в толпе. Гектор быстро усвоил истину, известную всем здешним: лучше ничем не выделяться среди других.

Он проскакивал мимо сотрясающихся от буйства трактиров и тихих, запертых на ночь лавок и ломбардов. В переулках виднелись неподвижно сидящие или лежащие фигуры. То ли они спали, то ли умерли — не разберешь. Около джинопроводных кранов колыхались неясные тени, глотавшие жидкость, которая согревала и внутренности, и души, прежде чем окончательно погубить их. То и дело Гектору преграждали путь ручные тачки и тележки, молочницы и точильщики ножей, сквернословившие нищие и бренчавшие на своих инструментах музыканты.

Наконец он вышел к реке, и мысль, что когда-нибудь он, возможно, все-таки доберется до дому, стала казаться не столь уж фантастической. Перегнувшись через парапет, Гектор взглянул на темные воды прославленного Фодуса. Запаху, который он ощутил, суждено было остаться с ним до конца дней. Достаточно было вдохнуть один атом вещества аналогичного состава, как тут же пробуждались горько-сладостные воспоминания об Урбс-Умиде и его южной половине. В некоторых городах реки являются их жизненными артериями, Фодус же можно сравнить скорее со Стиксом, текущим в преисподней. Разгоряченное воображение Гектора тут же нарисовало плоскодонку с Хароном, перевозящим души в загробный мир, но это был, разумеется, всего лишь бедняк-лодочник в своем речном такси.

На мосту, почувствовав, что дом уже близко, Гектор ускорил шаг. Проходя мимо трактира «Ловкий пальчик», чья дурная слава гремела по всему городу, как с северной стороны реки, так и с южной, он в спешке споткнулся о выбитый из мостовой булыжник и налетел на пересекавшего улицу прохожего довольно потрепанного вида.