Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

- Вот молодец! – похвалил Владимир. – Сейчас посмотрим, что у нас есть.

- Когда мы поедем? – торопил Витя.

- Сейчас, сейчас, - успокаивал Владимир. – Я же сказал: умоемся, оденемся и поедем на маленькой быстрой машине. Далеко, далеко, где паровозы ходят. Ты знаешь, что это такое?

- Не-а.

- Скоро узнаешь, - пообещал Владимир.

Он торопливо рылся в сундуке, выбрасывая на кровать рядом с Витей всю его залежалую чистую одежду, среди которой много было ещё не ношеной, пока не выбрал короткие полотняные штаны на лямках – длинных не было вовсе, такую же рубашку с длинными рукавами и вышитым стоячим воротом с одной пуговкой, единственную майку и трусы, сильно пострадавшие от долгого ношения и частой стирки. На самом дне сундука обнаружил совершенно новые твёрдые коричневые сандалии и две пары белых носочков с голубой каёмочкой, явно девчачьих. Подумалось быстро, что ноги сын в новых сандалиях непременно сотрёт, но другой обуви на виду не было, да и ходить-то им много не предстоит, и нет времени для поисков. Настойчиво подгоняла мысль, что Шакиров уже справился с проколами, торопится сюда, и мысль эта, стрелой пронзающая мозг, мешала сосредоточиться. Главное – скорее выбраться отсюда.

- Всё. Это мы возьмём с собой к колодцу, умоемся и наденем. Пойдём?

- Пойдём. Ты меня понеси, - попросил Витя, вспомнив их недавнюю прогулку к речке.

- С большим удовольствием, - согласился Владимир.

Он уже привычно подхватил сына вместе с отобранными вещами в одну охапку и быстро пошёл к колодцу. Там умыл его, а заодно и себя, отобрал в запас кое-что из детской одёжки, облегчённо вздохнул и огляделся, как это бывает, когда покидаешь навсегда или надолго место, где был счастлив хотя бы немного, и попросил Витю:

- Ты посиди здесь ещё немного, я на чердак сарая слажу. Там мои вещи остались. Возьму их и быстро вернусь, хорошо? Только не уходи никуда. Смотри за мной, я быстро.

- Я тоже хочу с тобой на чердак, - попросился Витя, боясь снова потерять отца.

- Лучше посиди, - уговаривал Владимир. – Один я скоро, и тогда мы поедем. Посидишь?

- Ага, - вынужден был согласиться Витя. – Я смотреть буду, чтобы ты не упал.

- Смотри, маленький. Это так трудно – лазить по лестнице.

Владимир, спеша, вскарабкался на чердак, вскрыл тайник, не пряча больше его тайны, побросал в вещмешок всё, что там было, и так же торопливо спустился вниз, опасаясь, что мальчуган расплачется или, ещё хуже, убежит в дом к мёртвой бабке. Но тот сидел смирно на скамеечке рядом с ведром, болтал короткими ножками, обутыми в новые носочки и сандалии и внимательно наблюдал за отцом. Не потерять его для Владимира было самое главное, и ради этого он согласен на всё.

- Видишь, как я быстро. Правда? – подошёл он к мальчику.

- Да, - ответил тот и похвастал: - Я тебя всё время видел, даже не моргал.

Владимир понял его опасения, слегка задохнулся от недоверия мальчугана, сглотнул подступивший ком, снова подхватил Витю на руки и пошёл от дома в огород.

- Теперь мы пойдём к нашей маленькой машине, которая нас уже заждалась в кустах, - говорил он, стараясь отвлечь малыша от оставляемого дома. – Ты знаешь дорогу через огород к лесу? Ходил когда-нибудь с мамой или бабушкой?

- Нет. Там нет дороги, - предупредил маленький хозяин, теряющий свою усадьбу.

- А мы всё равно пойдём, - заверил его старший.

Держа мешок в одной руке, а сына в другой, он пошёл прямиком через увядшую ботву ещё неубранной картошки, придерживаясь ближе к разделяющему пьяному плетёному забору, вдоль которого буйствовали высокие заросли одичавших малины и смородины, почти скрывавшие двор от соседей. Тропы на зады и в самом деле не было. Пришлось в ограничивающем огород сзади ещё более ветхом плетёном заборе выломать дыру. Он не жалел, что рушит сильно и неряшливо, всё равно дом и усадьба никогда больше не увидят ни хозяйки, ни молодого наследника, а уж тем более его приёмного отца. Сюда дорога заказана.

Выбравшись на взгорок, они оказались почти у спрятанного мотоцикла, и если бы Владимир не знал, как близко от двора Варвары он его оставил, то пришёл бы туда этим же путём.

- Смотри, вот и наша маленькая машина, в кустах ждёт, - показал он Вите. – Видишь?

- Ой, какая маленькая, - удивился и обрадовался тот. – И кабинки нет. Как мы поедем? И руля нет.

- Сейчас всё найдётся, - успокоил Владимир. – И поедем. Ты такой не видел ещё?

- Нет, - подтвердил малыш. – Я только «варвару» видел, с мамой ездил. – И сразу же осведомился: - Мы к ней поедем? Да?

Владимир не стал уточнять, куда они поедут, не хотел обманывать малыша, хотя, в принципе, никакого обмана не было бы и в утверждении, ведь поедут-то они точно туда, где мать. Но не к ней. Малыш тонкостей таких не понимает. Лучше бы им её не видеть, да и ей их тоже.

Он вывел мотоцикл на дорогу, уложил мешок в коляску и усадил туда же сына, подхватив под мышки.

- Оп-ля! Вот твоя кабина. Ну, как? Удобно?

- Ага. А ты где? – заинтересованно спросил Витя, всё ещё боясь снова остаться один.

- А я вот тут рядом, - он сел в седло. – Видишь моё сиденье? А вот и руль. Сейчас мы её заведём. Раз, два, зарабо-отала-а!

Он укрыл сына по грудь брезентовым чехлом, оказавшимся в коляске, и тихо стронул мотоцикл с места, стараясь выбраться из поля зрения деревни на малых оборотах, чтобы не привлечь чьего-либо внимания рокотом мотора. Удалось ли это – неизвестно, только быстро перестало волновать. Хотелось скорее добраться до станции. Вскоре они выехали на основную дорогу, уже знакомую до мелочей, и поехали резвее, однако, не очень. Владимир боялся за мальчика: могло продуть или нечаянно выбросить из коляски на какой-нибудь колдобине. Витя сидел напряжённый, вцепившись в борта побелевшими руками, ещё не освоившись с новым транспортом, так близко и скоро набегающей дорогой и мелькающими рядом тёмными кустами, нередко цепляющимися за коляску.

- 19 –

Всю обратную дорогу Владимира мучила одна мысль. Она обволакивала мозг, сбивая внимание и отвлекая и от сына, и от дороги: как объяснить появление Вити Марлену, а при случае – и смершевцу. Последнему, пожалуй, потруднее. Сопоставив факты исчезновения мотоцикла, если хозяин достаточно быстро и активно всполошится, а одновременно с ним – Владимира и мальчика, можно, не особенно напрягаясь, вычислить двойного вора, если установить к тому же, что все трое были вместе. Значит, они обязательно должны вернуться на вокзал порознь. Скорее всего - во всяком случае, это надо предполагать - его всё же видели в деревне. Однако видели военного и, вероятнее всего, не узнали издали, но при интенсивной подсказке узнают точно, даже если не видели, и если лейтенанту очень захочется. С сыном показываться смершевцу ни в коем случае нельзя. Не хотелось бы и Марлену, но как? Особенно теперь, когда тот напуган коротким заключением или злоключением, как ни называй, что загнало в него страх. Рубец остался в трусливой душе приятеля надолго, может, на всю жизнь. От него тоже нужно ждать опасности, если он вдруг догадается, чей это сын. Предаст, чтобы обезопаситься от повторного жуткого приключения. А он может догадаться, если узнает, что сын Вари пропал, и сопоставит отлучку Владимира и его недавнюю ночёвку у опальной матери.