Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 3

Владимир судорожно вздохнул, окончательно возненавидев гада.

- Теперь он пышет злобой на всех и ищет любого случая, чтобы оправдаться и вернуться на старое место. Посчитал, наверное, что Сашкин кружок, если его хорошенько раздуть до молодёжного антисоветского заговора, может послужить трамплином.

Оказавшись волей случая или судьбы в заложниках у амбициозного и бессовестного карьериста, Владимир, до сих пор не понимая размеров разверзшейся под ним ямы, отклоняясь от опасности, невольно подумал, что служба в охранке пошла новоиспечённому помощнику следователя на пользу – он стал хорошо и правильно говорить по-русски, почти не вставляя, как раньше, привычных белорусских словечек, и вообще сильно повзрослел, заматерел и стал рассудительнее и осмотрительнее. Сейчас Владимир чувствовал себя младше и глупее.

- Убрать бы из кляузы твоё имя – и все дела, - испортил стажёр впечатление о себе легкомысленным замечанием. – Узнать бы, кто накарябал, подвесить за яйца и заставить переписать донос или сожрать без остатка. По почерку видно, что баба – округленькие буковки, высокие, старательные, будто только-только выучилась.

Владимира как осенило. Он хлопнул себя по лбу и уверенно сообщил:

- Знаю: кто!

- Говори, - подался к нему Марлен в ожидании.

- Та школьница, что жену выжила. В последнее время совсем обнаглела, стала командовать: кружок разгони, в баню не ходи. Сашка тоже взъерепенился, опомнился, начал осознавать, что с женой и дочкой поступил подло, и наотрез отказался подчиняться, надеясь избавиться от диктатора в юбке и помириться с семьёй. Нашла коса на камень. В пику девка стала приваживать школьного учителя Воньковского, который заинтересовался кружком…

- Воньковского? – перебил Марлен, запоминая или вспоминая вонючую фамилию.

- Да. Сашка его сразу невзлюбил. Ещё больше со школьницей стали цапаться. Хорошо, что тот через день или два пропал…

- Нашёлся в речке с дыркой во лбу.

Владимир тоже сплюнул за окно, как будто услышал о загадочной смерти пана впервые.

- Собаке – собачья смерть, - не пожалел он хорошего знакомого. – Кто был в оккупации, все знают, что он рьяно прислуживал и немцам, и полицаям. Непонятно, почему остался ненаказанным?

- Ты так и не куришь?

- Нет.

- А я засмолю, а то чегой-то нутро застыло.

Он добыл твёрдую пачку «Казбека» из кармана галифе, картинно смял мундштук папиросы, ловко кинул в рот, вынул из нагрудного кармана блестящую наборную зажигалку, дал полюбоваться соседу, чиркнул колёсиком и осторожно поднёс пламя к кончику «казбечины». С удовольствием глубоко вдохнул и медленно, выпуская изящные дымные кольца, выдохнул, наслаждаясь табачным наркотиком и заполняя кабину отвратным пьянящим запахом. Владимир, поморщившись, полностью открыл окно со своей стороны.

- Всему своё время, - глубокомысленно изрёк недоделанный следователь. – Я думаю, жизнь ему подарили временно, чтобы, бродя по городу, выискивал прежних знакомых. А он, сволочуга, зарабатывая долгую отсрочку, выискивал заодно и тех, кто нечаянно или с отчаянья оговорился, не то и не так сказал о власти. Вот и нарвался на хорошего знакомого.

Марлен выбросил окурок за окно.

- Я как-то застал его у Вайнштейна, видать, спелись два гадёныша. Это была грубая ошибка москвича – ну, кто берёт в осведомители хорошо знакомого городу предателя? Наверное, торопился, не знал о популярности поляка. О Сашке донесений от него нет, наверное, принюхивался и не успел продать. Идея! – воскликнул оживившийся Марлен.

- Поделись, - попросил Владимир, которому ничего, кроме как исчезнуть, в голову не приходило.

- Мудрая мысля!

- Не тяни, - умоляла жертва в надежде на спасение от паршивого зверя из обложившей волчьей стаи.

- Чистая бумага есть?

Владимир достал из бардачка большой блокнот, купленный для записи маршрутов.

- Годится. А чем писать?

Появился «Паркер».

- Ого! Жирно живёшь.

- Считай, что твоя.

- Повременим. Пока пиши: В следственный отдел БелУГБ от шофёра центральной автобазы г.Минска Васильева Владимира… как тебя по батюшке?... Ивановича. Так, теперь заголовок: Заявление. А теперь текст: Настоящим выражаю добровольное согласие на работу…

- Никак ты вздумал сделать меня стукачом? – гневно спросил Владимир, перестав писать.

Вербовщик заулыбался, довольный мудрой мыслёй.

- Ну и догадлив! – похвалил потенциального филёра. – Пойми: став сотрудником организации, ты будешь под её защитой даже от её работников. Ты – мой агент и пас по моему заданию Сашкин кружок…

Владимира всего передёрнуло от выдуманной мерзкой роли: мало того, что американский шпион, так станет ещё и смершевской ищейкой. А как же с Покаянием?

- … Погоди, не морщись почём зря. Удар, направленный Вайнштейном на тебя, станет тогда холостым, ты уйдёшь от следствия, останешься простым свидетелем и, что самое главное – на свободе.

«Заманчиво», - подумал обложенный зверь, - «но гадко!».

- Кроме того, о бумаге никто не будет знать, кроме меня и следователя, - сметливый стажёр лукавил, поскольку душезакладные обязательно поступали в отдел регистрации и учёта осведомителей. – Как только нужда в ней отпадёт, я её уничтожу.

- А Сашка? Что будет с ним?

- Сашке так и так крышка, - обрадовал помощник следователя и вероятного подследственного. – Арестованных никогда не освобождают, даже если не виновны. Во-первых, чтобы каждый знал, что сопротивление после ареста бесполезно, а во-вторых, чтобы народ верил, что госбезопасность не ошибается. Если следствие у Вайнштейна развалится, а мы должны помочь в этом, то другу твоему влепят для острастки лет пять лагерей и поражение в правах на столько же. Но разговор не о нём. Вам со стариком помогать надо не ему, а себе, как ты не понимаешь? Хочешь оказаться рядом с другом?

Нет, этого Владимир очень не хотел. «Чёрт с ним», - решил по-русски, - «была не была, всё равно глубже, чем сейчас, не упасть».

- Диктуй дальше, - согласился с Марленом.

- Так, - сосредоточился тот, - на чём застряли?

- …выражаю добровольное согласие на работу…

- Продолжай: в качестве осведомителя. Точка. Теперь дата… не спеши, поставим на десяток дней раньше, есть? Распишись. Ну и подпись у тебя, детская. Рядом в скобках укажи чётко фамилию и инициалы. Всё, давай сюда, пока не передумал. Понятно? Ты давно на меня работаешь и, значит, не можешь быть участником заговора.

- А Сергей Иванович?

Марлен как будто не расслышал.

- Давай сочиним ещё одну бумаженцию. Карябай: Донесение.

Владимир вопросительно взглянул на мучителя, задержал ручку:

- Уже? – но подчинился.

- Настоящим сообщаю, что кружок, организованный Слободюком из пяти человек, опасности не представляет, поскольку они изучают древнюю историю Беларуси по изданным книгам и учатся говорить на народном языке. Никаких антисоветских действий и высказываний не производят. К ним пытается присоединиться Воньковский, известный в городе немецкий пособник и предатель. Наблюдение продолжаю. Уразумел? Чувствуешь, какая глубокая мысля в твоё спасение?