Алексей Слаповский - Качество жизни

— Эля… — сказал он, собираясь обнять ее, но она выскользнула из его рук».

— Вот что, — сказала Даша. — Ты послушай сначала. Ты меня так оскорбил, как в жизни никто. Нет, меня оскорбляли, и даже хуже. Вообще с грязью пытались смешать. Но это кто? Это люди, от которых я ничего хорошего и не ждала. Понимаешь, да? Когда не ждешь, то и не обидно. А ты человеком прикинулся. Я запала даже на тебя, чуть прямо даже не влюбилась, понял? Так что даже и не мечтай! Я с голода буду подыхать, а к тебе не вернусь, понял? И вообще, я домой уезжаю!

— Но ты же мужчину нашла.

— Ага, мужчину! Такой же скот, как и ты. Он за те же деньги в душу мне залезть хочет!

— Я не влезал, мне кажется.

— Кажется ему… Нет, Лариска правильно говорит: лучше никого за людей не считать. Чтобы не ошибиться. Никакой любви, только хозрасчет!

— Я тебе это и предлагаю. Хочешь выслушать?

— Ничего я не хочу! Ну, ладно, давай, только быстро! И конкретно!

— Хорошо. Быстро и конкретно. Я понял, что с тобой мне было лучше, чем с кем бы то ни было. Я хочу, чтобы ты жила со мной. Я готов даже жениться. То есть не готов, а серьезно хочу на тебе жениться. Представь, какие выгоды: ты получаешь московскую прописку. Получаешь старого и больного мужа. Он скоро загнется. А если и не загнется, ты же можешь бросить его в любой момент. То есть меня. И я это пойму. Влюбишься в молодого, красивого принца — и бросишь. Но до этого будешь жить спокойно и обеспеченно. Сколько получится — год, два… Соглашайся!

— Тысяча в месяц?

— Да.

— И поженимся прямо с отметкой в паспорте?

— С отметкой.

— Врешь скорее всего.

— Нет.

— Слушай, а это не про тебя в газетах писали? И фотография похожая. С этой, как ее…

— Неважно. Это всего-навсего способ рекламировать себя.

— Я так и поняла. Как эта, ну… Как М. Тоже пишут постоянно: от одного ушла, к другому пришла, третий на горизонте. А я случайно к одной врачихе-гинекологу попала, так, пустяки, все прошло, и она рассказывала, что в реальности эта самая М…

Я не узнал о тайне этой самой М.: позвонила Ирина. Естественно, по делу: надо быть в таком-то месте в такой-то час на презентации чего-то, не помню, чего. Нас ждут. Форма одежды парадно-выходная, легкие отклонения допускаются, оригинальность приветствуется.

Я сказал, что неважно себя чувствую.

— Ничего страшного, полчаса побудешь, покажешься и все. Нас там сфотографировать должны.

Я посмотрел на Дашу, настороженно слушавшую, и решился:

— Вот что, Ириш. Передай там по цепочке: игра отменяется. Я, видишь ли, женюсь.

— Для того, чтобы в тюрьму сесть? Ты думаешь, они шутят? И посадят, и вообще с лица земли сотрут.

— Пусть попробуют! Я тут подумал и понял: все это глупый и мелкий шантаж. Я в этих делах, на которые ты намекаешь, даже не стрелочник, а старший помощник младшего дворника. Но главное, главное, ты выслушай: я действительно женюсь. Вот передо мной девушка сидит, она меня любит, она согласна, я счастлив!

Даша сердито нахмурилась, показывая мне этим, что не надо так нахально на нее ссылаться: во-первых, не любит, а во-вторых, еще не согласилась!

— Какая еще девушка? — спросила Ирина.

— Тебе приметы описать?

— А ты где вообще?

— Ты звонишь по домашнему телефону.

— В самом деле… Можешь меня подождать?

— Вполне. Только зачем?

— Ну, просто. Надо же когда-нибудь поговорить откровенно.

— О чем?

Она не ответила.

Она приехала через полчаса.

У Темновой похожая ситуация описана так:

«Оказаться между двух женщин страшнее, чем между двух огней. Тем более, когда два огня стремятся не столько опалить того, кто меж ними, а пожрать, уничтожить друг друга.

Арина всего лишь молча вошла, проследовала в комнату и села в кресло напротив дивана, на котором вольготно и по-хозяйски развалилась Эля, но Переверчеву этого хватило. Достаточно было перевести взгляд с одной на другую, чтобы понять: вот — Женщина, которая в единственном и уникальном числе, а вот — девушка, которых если не миллионы, то тысячи по всей Москве в тех или иных вариантах. Арина еще ничего не сказала, но выбор был уже предопределен!»

— Послушай, Александр Николаевич, — сказала Ирина. — В конечном итоге твоя личная жизнь никого не касается. Меня — меньше всего. Но давай уж доведем дело до конца. Не потому, что я боюсь свою выгоду упустить. Это и тебе надо. Тебя предупредили: проект не на один день. Придется считаться с реальностью. Можешь жить, с кем хочешь, можешь даже жениться, если тебе приспичило. Но чтобы никому не во вред. — Тут она посмотрела на часы. Давай съездим сейчас, это недолго. А потом женись, разводись, пожалуйста. Только, сам понимаешь, без огласки пока. Пусть считается твоей племянницей и живет с тобой на этом основании. Не очень высовываясь. Или квартиру ей снимем. Причем канал снимет, я добьюсь, объясню ситуацию.

— Мне интересно! — вдруг громко сказала Даша, вставая с кресла, отойдя к стене и скрестив руки: наверное, так чувствовала себя устойчивей, тверже. — Мне интересно, почему эта (ругательство) делает вид, что меня тут нет? А? Она тебе кто, Саша? Сотрудница, что ли? А! — воскликнула она с таким видом, будто только что догадалась, — она та самая (ругательство), с которой тебя без меня поженили! Слушайте, девушка! Вы, конечно, в телевизоре там мелькаете и все такое, но Саша меня любит, понимаете? И ради меня он пошлет кого угодно куда угодно, понимаете? Тем более что вы хамски врываетесь в наш дом и ведете себя тут в высшей степени беспардонно!

Момент был драматический, но вспоминаю я речь Даши с почти эстетическим удовольствием: она на ходу искала тон и то казалась совсем простой, нарочито простой, гораздо проще самой себя, то вдруг переходила на сугубую высокопарщину, как рыночная торговка, крывшая громко и нецензурно привередливого покупателя и вдруг вспомнившая, что у нее высшее образование, да еще и гуманитарное.

— Или пусть эта (ругательство) извинится, — обратилась ко мне Даша, или я прямо сейчас уйду. И навсегда, между прочим! Я сказала!

Девушка просчиталась.

Ирина улыбалась абсолютно безмятежно, глядя то на Дашу, то на меня. Извиняться явно не собиралась. Я молчал. Даша все поняла. И решила, если уж не удалось одержать победу, хотя бы отыграться на мне, заодно меня опорочив:

— Гони деньги за услуги, ты!

И опять просчиталась:

— Не было услуг, девушка, — сказал я. — Могу пару сотен на такси дать.

— Обойдусь! Нет, домой поеду, к маме! — заявила Даша, направляясь в прихожую. — У вас тут радиация или что, но вы тут все чокнутые, я вам точно говорю! До встречи в эфире!

Она открыла дверь, но тут же вернулась, подошла к Ирине. Я на всякий случай тоже приблизился.

— Два вопроса можно? — обратилась она к Ирине с подчеркнутой вежливостью.