Пэн Буйокас - Человек, который хотел выпить море

– Тварь! Я отплачу тебе за свои мучения!

Мертвый диктатор оставил в покое свой пупок, посмотрел на него снизу и произнес:

– Ш-ш-ш.

Но Лукас не дал заткнуть себе рот.

– Те воскресенья, которые мы вдвоем с бабушкой проводили на Лакки, – продолжал он, словно мать могла его слышать, – были самыми счастливыми днями моих детских лет. Но ты и воспоминания о них умудрилась испоганить.

– Ш-ш-ш! – снова сказал Муссолини, на этот раз с такой силой, что закачались верхушки деревьев.

Лукас сжал коленями ветку, на которой сидел, и вцепился в нее двумя руками. Но ветер, поднятый выдохом Муссолини, быстро утих, грудь его сдулась, и тело снова приняло нормальные размеры. Он вновь припал к своему пупку, торопясь накачаться из него воздухом, чтобы сдуть Лукаса с ветки, и тот, свалившись вниз, снова вернулся бы в сознание.

Пока Муссолини раздувался, Лукас лихорадочно оглядывался по сторонам, ища путь к спасению, и взгляд его поймал какое-то движение на противоположном конце ветки. Сперва он принял это за листочек. Но вдруг разглядел, что это рука, которая высунулась из расщелины в скале, скрытой листвой. За рукой – Лукас едва поверил в такую удачу! – он увидел лицо Ариса! Его друг указывал на ветку, словно желая сказать, что она достаточно длинна, чтобы Лукас смог по ней перебраться к нему.

Увы! Ветка была слишком тонкой, на ней едва помещалась нога, и при мысли, что придется балансировать на такой высоте, у Лукаса закружилась голова. Но может быть, он сумеет проползти по ней к своему несравненному другу и спастись? И Лукас медленно пополз вперед. Но Муссолини угадал его намерения и начал дуть с таким ожесточением, что ветка, по которой полз Лукас, сильно закачалась, и он, застыв на месте, в страхе закричал Арису, чтобы тот летел ему на выручку.

Но Арис махнул рукой, демонстрируя несогласие, и Лукасу прочему-то подумалось, что он, должно быть, прикован.

А Муссолини вновь припал к пупку, не сводя глаз со своей жертвы. Лукас во что бы то ни стало должен был помешать ему накачиваться воздухом. Внезапно он вспомнил, что итальянский диктатор был очень падок на лесть. Оставалось только надеяться, что он, как и Спайрус, еще не усвоил приобретаемые в течение жизни уроки и не понял, что лесть в больших дозах опасна.

– Это вы, дуче? – крикнул Лукас, притворяясь удивленным, пока его мозг отчаянно подыскивал слова похвалы в адрес этого ужасного человека, губы которого еще хранили тепло прикосновений его матери. – Благодарение Богу, что это вы!

Муссолини насторожился.

– Простите, я не узнал вас сразу, – разливался Лукас, незаметно продвигаясь вперед. – Все мои мысли занимает девушка, которую я тут ищу. А вам лучше, чем прочим, известно, как такие мысли действуют на мужчину, насколько безраздельно они завладевают нашим рассудком и чувствами.

Муссолини оторвался от пупка.

– Да! – воскликнул Лукас, подтягиваясь руками. – Вы были сильны как бык и могли удовлетворить их всех. Даже ваш отец тут спасовал бы. А Бог свидетель, он был большим любителем женщин!

Муссолини выпятил грудь и открыл рот, но на сей раз выдул лишь легкий ветерок.

– Арис! – закричал Лукас, которого отделяло от друга всего каких-то футов шесть. – Глянь-ка, кто тут внизу!

Ему осталось проползти еще пять футов.

– Гениальный правитель! Александр, Цезарь и Наполеон в одном лице, которого западные лидеры называли спасителем, а восточные – суперменом.

Еще каких-то три фута! Внизу Муссолини, уперев руки в бока и вскинув подбородок, ждал продолжения. Но комплименты Лукаса иссякли, и он снова воззвал к другу:

– Помоги же мне!

Но Арис лишь с улыбкой наблюдал за ним.

– Да что с тобой случилось? – спросил Лукас. – Дай мне что-нибудь – швырнуть в этого пустомелю.

Он так разволновался, что невольно повысил голос, а Муссолини, услышав его последние слова, пришел в такую ярость, что его вопль вызвал настоящий ураган, который пронесся по лесу и так рванул ветку, на которой лежал Лукас, что та подломилась. А Арис все продолжал улыбаться, глядя на него. Лукас уже приготовился полететь вверх тормашками в разверзшуюся под ним бездну, когда ветер вдруг утих так же внезапно, как начался, и вокруг снова воцарилась тишина.

Лукас глянул вниз. Муссолини впился глазами в обнаженную фигуру, стоявшую в нескольких шагах от него. Фигуру юной девушки с короной темных кудрей на головке.

Зефира снова пришла ему на помощь! И снова она даже взглядом не удостоила человека, который рисковал жизнью, чтобы сказать ей слова, заключенные в его кровоточащем сердце! Вместо этого она повернулась и побежала, а родоначальник фашизма за ней.

Лукас вполз в расселину и очутился внутри пещеры. Радость спасения была омрачена тем, что Муссолини бросился в погоню за Амазонкой, и положением ближайшего друга, которому он так и не смог раздобыть жизненно необходимую ему лопату.

Арис не был прикован, но все его тело покрывала грязь, а пальцы кровоточили. Он, должно быть, пытался прокопать себе дорогу на волю из этой пещеры голыми руками. И тем не менее он улыбался.

– Я ее все-таки нашел! – произнес он, и глаза его радостно заблестели.

– Кого?

– Артемиду!

Лукас обнял его и расцеловал в обе щеки – он был искренне счастлив, что его друг осуществил заветную мечту детства. За себя он тоже был рад – хотя бы одна ноша с плеч долой. И раз Арис нашел наконец свой храм, он конечно же поможет ему спасти Зефиру от Муссолини. Может быть, у Лукаса даже хватит времени переделать здесь и остальные дела, прежде чем он вернется назад, чтобы продолжать жить дальше.

Но Арису не терпелось сначала показать найденное святилище. Он повел Лукаса по темному проходу в большой грот, который освещала единственная свеча, она стояла на земляном полу и отбрасывала на стены глубокие тени. Лукас окинул взглядом место заточения друга и увидел только лишь белый унитаз, который помещался у противоположной стены – без сиденья, бачка и трубы.

– Вот! – И Арис благоговейно указал на бугорок глины.

Лукас не заметил его вначале, потому что пол был очень неровным. Он подошел поближе: бугорок имел очертания лежащей женской фигуры. Руки были сложены на груди крестом, а ноги сдвинуты вместе. Она напоминала изображение на старинных склепах. Пока он недоуменно разглядывал фигуру, Арис присел возле нее и бережно сдул с ее груди пылинку. Потом, словно перед ним была его возлюбленная, мирно почивающая в постели, он медленно провел ладонью по ее округлостям, склонился к ее плечу и замер, с наслаждением вдыхая запах глиняных волос и шепча в глиняное ушко нежный вздор.

В первые минуты Лукас поддался очарованию таинственного мерцания свечи. Игра теней на лице женщины делала его почти живым. Лукасу показалось даже, что женщина, красивая и гордая, что-то прошептала Арису в ответ.