Аллен Курцвейл - Шкатулка воспоминаний

Клод постарался описать волшебную встречу своим друзьям, но был не в силах выразить всю полноту и силу своего восхищения. К сожалению, его друзья не присутствовали при свидании. Возможно, им бы даже удалось слегка образумить своего ликующего и безумствующего приятеля.

Пьеро осмотрел бы наряд мадам Хугон с профессиональным интересом, отмечая убитых животных, которые теперь дополняли ее облик. Белая меховая шляпка сделана из брюшка сибирского горностая; накидка с кисточками – результат труда целой колонии итальянского тутового шелкопряда; часть корсета выполнена из китового уса гренландского кита, убиенного меж плавучих льдин Арктики; сумочка покрыта кожей страуса, который при жизни рассекал чахлую растительность Анголы; пуговицы из рога самца косули; кусочки не очень дорогой телячьей кожи; косметический крем – из жира свиньи. ный запах, который Клод уловил после ухода мадам Хугон, оказался пахучим секретом, извлеченным из желез виверры, расположенных в заднем проходе животного. Иными словами, ее платье было просто мечтой таксидермиста.

Плюмо, обдумав и осмотрев все, чем славилась мадам Хугон, включая фамильные и интеллектуальные достоинства, счел бы ее весьма интересной особой, именно такие дамочки привлекали к себе всеобщее внимание в конце XVIII века. Когда работы американского изобретателя – того, что не угодил аббату из-за дела со стеклянной гармоникой, – оказались популярными в Париже, мадам Хугон тут же скупила все его книги и какими-то обходными путями добилась с ним встречи, правда, короткой и вовсе не значительной, в его доме в Пасси. Когда весь Париж наблюдал за тем, как баллон из склеенных обоев братьев Монгольфье плывет над городом, мадам Хугон заплатила приличные деньги за мягкое сиденье с хорошим видом, чтобы стать свидетельницей запуска, который простые смертные могли увидеть совершенно бесплатно. Во время «сражений» глюкистов и пуччинистов [73]мадам Хугон всегда приезжала, хмельная и прекрасная, на самые главные оперные представления, демонстрируя отличное знание «Ифигении в Тавриде». (Она выписывала строчки из музыкальных альманахов.) А когда дело доходило до сомнительных курсов лечения с заключением человека в кожаные ремни и погружением его в дубовую бочку, она платила большие деньги, чтобы ее запутали в кожаные ремни и погрузили в дубовую бочку.

Не важно, о чем шла речь: о Бенджамине Франклине, о воздушных шарах, о музыке или о сеансах гипноза, – мадам Хугон всегда была действительно светской дамой, в устаревшем значении этого слова, то есть держала себя уже не вульгарно, но все еще не благородно. Ее дни полнились семинарами, уроками игры на скрипке и походами к местному продавцу порнографической литературы.

Мадам Хугон вернула книгу, как и обещала, хотя не в четверг и даже не в пятницу, отчего Клод совсем впал в отчаяние. Только субботним вечером она наконец появилась. Клод работал над предстоящей лекцией, прочитать которую разрешил ему Ливре. Днем раньше, когда юноша бегал по поручениям, он услышал новый звук: жужжание мухи, застрявшей в гриве лошади. Он как раз работал над восстановлением своей системы звуков и строчил что-то под заголовком «Жужжащие», когда в магазин вошла мадам Хугон и положила книгу прямо перед жужжащим учеником Ливре, который не услышал даже звона дверного колокольчика.

Клод нервно подскочил и выпалил приветствие:

– О, добро пожаловать, мадам! – Он принял за знамение свыше, что она принесла книгу сама, хотя ее слуги запросто могли поработать посыльными. – Оказалась ли книга столь же полезна и интересна, как вы на это рассчитывали?

– Нет, не оказалась, – ответила она. – Мне нужно что-нибудь другое… – Что конкретно, мадам Хугон не уточнила.

Клод сглотнул и сказал:

– У меня есть один предмет, который может вас заинтересовать, мадам.

– И что же это, приятное времяпрепровождение в задней комнате?

– Нет. Расписанный портрет в миниатюре, выполненный на слоновой кости. – Клод передал ей изображение.

Мадам Хугон поразилась, увидев свое лицо таким молодым.

– Где ты его взял?

– Он был прислан вашим мужем, если я правильно помню, туда, где я раньше работал. – Клод твсе отлично помнил, просто он хотел, чтобы его прошлое казалось неопределенным. – Заказ, знаете ли.

– Он никогда не говорил мне об этом. Полагаю, ты хочешь продать его?

Клод яростно замотал головой:

– О нет! Я только хочу вернуть его женщине, вдохновившей художника на такую тонкую работу!

Мадам Хугон комплимент понравился, а особенно понравилось то, что за ним стояло.

– Можешь оставить его, если он тебе по душе.

– Очень даже по душе, мадам! – Клод воспользовался случаем. – А разве вашему мужу он не нужен?

– Теперь уже не важно, что нужно моему мужу, а что – нет.

– О, мне так жаль… – Клод опустил голову.

– Нечего жалеть. Мой муж не умер. У нас соглашение. Он живет своей жизнью. Я – своей.

Этьеннетта вошла с бланком, подтверждающим завершение сделки. Мадам Хугон дала ей еще одну монету, так как опоздала с возвращением книги, а затем повернулась к Клоду:

– И ты не знаешь, что заказывал мой муж?

– Часы. Я должен был их изготовить. Их заказали через «Глобус».

– Часы готовы?

– Нет. Я покинул то место до того, как успел их закончить.

– Жаль. Я бы хотела увидеть твою работу.

– Если вы действительно этого хотите, тогда вам стоит посетить следующий салон месье Ливре. Я буду читать лекцию и показывать свои работы по механике, как только вернется мой учитель.

– Но ты слишком молод, чтобы читать лекции!

– Мне пятнадцать, мадам.

Удивившись манерам ученика и уловив в нем определенный деревенский шарм, мадам Хугон ответила:

– Дай мне знать, когда будешь читать лекцию, и я постараюсь прийти.

Через месяц после отъезда Ливре вернулся в «Глобус». Знакомое клокотание вновь разнеслось по магазину.

Поездка не удалась. Переговоры не принесли никакой пользы. Гидродинамические курсы лечения в Монтсеррате не помогли. Ливре становилось все хуже и хуже от того, что настроение остальных отдыхающих на водах было прекрасным. С тех пор как он убедился, что истина – в удовольствии, хорошее самочувствие других людей всегда портило ему настроение.

Ливре взбесился, когда увидел, что магазин под руководством Клода процветает. «Перлы» нисколько не стеснили мальчишку, и он великолепно справился с заданием. Кое-где присутствовали намеки на то, что он позволил своему воображению вылиться наружу. Откровенно говоря, намеки были даже больше, чем просто намеки. Нововведения просто облепили стены.

– Что это такое?!

– Лестница из красного дерева удобной конструкции, – ответил Клод. Он показал, как лестница легко превращается в незаметный шест. В опорах имелись выемки для ступенек.