Тони Магуайр - Когда вернется папа… История одного предательства

— Антуанетта, я доктор. Мы пришли, чтобы помочь тебе. Тебе не нужно бояться. Мы пришли, чтобы помочь тебе, — мягко повторил он.

Антуанетта не реагировала. Она почувствовала руку на своем лице и пальцы, раздвигающие ее веки.

Она увидела лица — лица врагов, смотревших на нее сверху вниз. Антуанетта закричала. Она кричала и не могла остановиться.

Через мгновение она почувствовала, как острая игла вонзается ей в руку. Через несколько секунд она уже ничего не чувствовала.

Эти воспоминания не покидают меня, как бы я ни старалась.

Я сидела в комнате, вглядываясь, как темнеет за окном, и чувствовала устрашающее присутствие рядом с собой отца, мужчины, который в своей жизни признавал только насилие и никогда не опирался на логику или здравый смысл.

Сегодня утром, через день после его смерти, я приехала в его дом — маленький белый коттедж в центре Ларне. Он переехал сюда вскоре после смерти моей матери. К моему ужасу, спустя всего несколько недель после того, как она умерла, он продал дом, в котором они жили и за которым она так ухаживала.

Открыв входную дверь, я вошла в маленький коридорчик без окон. Передо мной находилась лестница с выцветшим темным ковром, но мне не хотелось подниматься наверх. Вместо этого я открыла дверь, ведущую в гостиную.

Маленький двухместный диван с темно-бордовой обивкой, с ободранными подлокотниками и пружинами, которые пытались прорвать потертую ткань, стоял напротив большого телевизора. Интересно, что он сделал с диваном, который моя мать старательно обила английским ситцем? Исчезли даже подушки в чехлах из пастельной ткани, которые она так искусно раскладывала около спинки. На каминной полке рядом с дешевыми часами стояло единственное украшение — блестящая китайская полосатая кошка, на основании которой была выведена печать производителя с непонятными иероглифами. Изящные же дрезденские бело-синие фигурки, которые так любила мать, исчезли.

На месте угольного камина находилась современная уродливая газовая печь, а в нише дымохода на деревянных полках вместо любимых книг матери была разложена коллекция наград, выигранных Джо в танцевальных конкурсах. К их золоченой поверхности нелепо прислонилась маленькая фотография, на которой не было ни пылинки. На ней была запечатлена Антуанетта в возрасте трех лет в клетчатом хлопчатобумажном платьице, которое сшила ей мать много лет назад. Отец вынул фотографию из серебряной рамки, и были видны ее загнутые края. Я взяла фотографию и положила в свой бумажник.

Я обнаружила, что этот маленький неприветливый дом вызывает во мне совсем мало воспоминаний. Я уже была здесь однажды, но тогда не обратила внимания, как мало осталось вещей, напоминающих о жизни отца с матерью. Здесь не было ни одной ее фотографии. Казалось, что после ее смерти из его памяти полностью стерлись все воспоминания о ней.

Чтобы избавиться от затхлого запаха, витающего в воздухе, я открыла окна, несмотря на сквозняки. Я прикурила сигарету и глубоко затянулась, в надежде что табачный дым перебьет угнетающий дух дома.

Присутствие отца чувствовалось везде: поношенные шлепанцы, которые уже начали лосниться, стояли сбоку от кресла, на спинке которого блестело жирное пятно в том месте, куда обычно прислонялась его голова. Пепельница, которую он поставил на кофейный столик в честь моего единственного визита несколько месяцев назад, все еще оставалась на прежнем месте. Отцу удалось победить эту вредную привычку, когда ему исполнилось шестьдесят. А моя дружба с сигаретами началась после ухода из родительского дома.

Я удивилась, когда увидела пепельницу. Что это означало? Может, мой отец надеялся, что я смогу его простить и приеду к нему снова? Неужели он действительно считал, что совершил лишь незначительную провинность и я жила в Англии и не приезжала к нему только из-за своего эгоизма? Разве он мог так себя обманывать? Но мне уже никогда не удастся спросить его об этом, поэтому я лишь мысленно пожала плечами. С тех пор, как я впервые попыталась разобраться в причинах поступков своего отца, прошло много лет.

На кухне в сушке стояла единственная чашка с блюдцем, а на крючке у кухонной двери на плечиках из проволоки аккуратно висела свежевыглаженная рубашка кремового цвета. Казалось, будто отец может войти в любой момент, чтобы надеть ее.

Домашние животные моих родителей — большой и добрый золотистый лабрадор и две кошки — умерли за несколько лет до смерти матери. Их отсутствие придавало дому жалкий и опустевший вид. Я вспомнила, как их обожали родители, — и вновь у меня возник вопрос: если они были способны испытывать любовь и сострадание к четвероногим существам, почему они так мало любили меня?

Открыв заднюю дверь, я выглянула в запущенный сад и, повернувшись, чуть не споткнулась об отцовские принадлежности для гольфа. Я почувствовала, как на мои плечи снова опускается черное облако депрессии, и решительно отогнала его.

«Ради бога, Тони, — раздраженно сказала я себе. — Его больше нет. Лучше займись документами, а потом ты сможешь вернуться в Англию».

Я поставила чайник, чтобы заварить большую чашку чая, но сначала сполоснула ее кипятком. Мне было неприятно прикасаться губами к чашке, из которой пил он. Затем я взяла себя в руки и принялась за дела, из-за которых сюда приехала.

Первое задание казалось мне самым трудным. В ящике стола я нашла записную книжку, куда моя мать вносила все затраты на хозяйство. На страницах, исписанных ее мелким, аккуратным почерком, сохранились все статьи расходов их экономного существования. Кроме того, я нашла выписки из банковских счетов. Мой отец был слишком расчетлив и тратил очень мало.

На счетах оказалось довольно много денег, гораздо больше, чем я ожидала. Из другой выписки я увидела, что кроме ежемесячной пенсии несколько раз его счет пополнялся внушительными суммами. Одна была от продажи большого дома, в котором жили родители, а другие — от продажи всех антикварных вещей, которые усердно собирала моя мать на протяжении всего времени своего замужества. Она обожала и с гордостью демонстрировала свою коллекцию китайского фарфора и безделушек, собранную на блошиных рынках и в лавках старьевщиков и купленную за гроши. Когда я изредка приезжала в гости, у нее всегда находился какой-нибудь новый, недавно приобретенный прекрасный предмет, который она с гордостью мне показывала.

Моя мать любила всего две вещи: свои цветы и свои коллекции. Только благодаря им она могла чувствовать себя счастливой. И обе эти вещи исчезли из пустого дома старого вдовца.

Он очень быстро вычеркнул жену из своей жизни. Я находилась с матерью в хосписе, пока жизнь не покинула ее, а на следующий день после ее смерти приехала в дом, где жили мои родители. Ради ее памяти я приготовилась сдержать свой гнев по отношению к отцу: в ночь, когда она умерла, он отказался прийти в больницу и проститься с ней. Пока я сидела, держа ее за руку той ночью, мужчина, которого она любила столько лет, предпочел напиться в клубе «Британский легион».