Валерий Шелегов - Зелёный иней

Руки мальчика не разжались, пока он не заснул глубоким дыханием. Засыпал Ромка мгновенно. И сейчас спал счастливым ребенком. Приятно грела душу мысль участия в его «велосипедном счастье».

Мечталось писать хорошо, правдиво, чтобы гордились сыном мама и отец. Думалось о Наталье: «Ей-то что до этого?» Презрение Натальи — «прроззу пишет», хранилось в душе болью. Не выветривалась боль. Напоминала при мыслях о жене: «так жить нельзя». Без понимания и нежности.

Ромка спал счастливый лицом. Веснушки как у Эрики. Дочь «Шуня» тоже капелькой в меня.

Поднялся от спящего Ромки. Скинул рубашку. Открыл дверь из кухни в ванную.

Эрика по грудь в прозрачной воде, вытянув ноги. Роскошные каштановые кудри темнеют влажными кончиками на росистом теле. Прилипли на плечах и груди. Эрика встрепенулась. Прикрылась ладошками. В чистой воде видна вся. Мыслил о близости с ней, всегда с нежностью. Испытал нежность и на этот раз.

Коллеги зло усмехались: «Чего она в тебе нашла?».

Женщины проявляли солидарность: «Любовь зла, полюбишь и козла». Имели в виду мою малорослость рядом с видной женщиной. Читал в их взглядах одобрение.

Живем на виду. Детский сад на Мысе Шмидта и для детей военных, и детей геологов один. Похожие на родителей, дети общались между собой, подражая взрослым. Ромка подражал мне. Я это знал и старался не показывать при мальчишке отрицательных черт. С развитием эгоизма они появились. Раздражительность стала постоянной чертой. Сдерживался с коллегами, давил раздраженность при Эрике и Ромке.

Эрика ценила не за заслуги. Интуитивно. Ценила человека, а не «предмет вожделения». Дорогая оценка. Редкий взгляд на мужчину в женщинах. «Практичные в любви», они непримиримые в оценках к недостаткам в мужчинах. Уничтожают мужчину презрением. Мужчины, выше в чувствах. Благородные и «бескорыстные в любви». Ценила Эрика за мужские поступки и за простоту в отношениях. За понимание… Чего не доставало многим мужикам Арктики. «Бизоны». Они «бодались» за «самку». Жизнь протекала «на потребу дня». Никто не откладывал «дела на завтра, а женщин на старость». Эрика поставила себя «правильной по жизни женщиной», а не «самкой» в стаде «арктических быков». Никто и не претендовал «на место» рядом с нею. Мне это «место» предложила судьба. Солидарность женщин Управления понятна. Женщины Арктики общей судьбой связаны. У мужиков судьбы разные. Поэтому «увод» «правильной по жизни женщины», «неудачников» раздражал.

Теперь все жены знали и о велосипеде. Корили мужей за невнимание к родным детям.

— Ромка спит?

— Плескайся. Смутилась? Дитя уже взрослое…

Эрика успокоилась.

«Шея и головка гречанки»…

Богом данную женщину грех отвергать.

Прикрытая ладошками, в прозрачной воде Эрика притягивала неудержимо. Распахнутый взгляд в обводе золотистых ресниц искрился арийской голубизной и манил, испытывал терпение…

— Скучаешь по кабинету? — остудила мысли Эрика. — Ты иди. Я не обижусь.

Стало легко.

— С мужем в бане не мылась? В Сибири порядок такой.

— Нет…

— Набаню тебя, — развеселился ее испугом.

Мыл губчатой мочалкой плечи Эрики. Размышлял о своей судьбе.

«Женщину узнал» рано, подростком в Томске. Помнил эту женщину и был благодарен ей за «раннее» свое «взросление». Семнадцатилетним прилетел в Магадан…

Промывая рыжие пряди душем из смесителя, крепко прожимал их от воды между пальцами. Эрика откинулась на затылок, лицом к дождю, Отводил воду, целовал пухлые губы. Она не растворяла прищура. Отвечала губами. Так отвечала и Наталья.

Мои руки тосковали о нежности.

Прикасались эти руки и других женщин…

Наталья сердито требовала:

— «Три спину сильнее. Мне не нужны твои телячьи нежности».

Миллионы одиноких женщин мечтают о малости, сдержанной похвале, сердечного слова утешения. Наталья имела мужа и не ценила «добрых слов».

«Что имеем — не храним. Потерявши, плачем…»

Эрику мыл тщательно и любуясь. Сопоставлял «семейные отношения» с Натальей, и взвешенность в поступках с Эрикой. Не представлял до Эрики иных отношений мужчины и женщины. Без страсти и желания…Нежность основа отношений.

Уроки Людмилы: «Не простительно рушить красоту отношений между мужчиной и женщиной». Непростительно. С Людмилой этой красоты мы не разрушили. Оберегалась красота отношений и Эрикой.

— Спасибо. Теперь выйди.

Эрика выпрямилась упругим станом. Красота молодого женского тела завораживает упругой влажностью росистой кожей. Молодое тело дышит Первозданностью Сотворения Мира. Доступна взору «тайна» женщины. Желание обладать сводит с ума.

Вышел на кухню. В зале спит бездыханно Ромка. Поправил одеяльце. Обратил внимание на сжатый кулачок с оттопыренным пальчиком. Ромке снилась мечта. Во сне он еще ждал велосипед, ждал меня и держал зажатыми четыре пальчика.

Позавидовал его счастью. Проснется, велосипед рядом с креслом! Чудо свершилось! Это ли не счастье?

Сели к столу за чай. Пристально всматривался в Эрику. Сравнивал с Натальей. Людмила прошла по жизни мечтой. Мечту подарил случай. Случайностей в жизни не происходит. Людмила не случайно появилась из Киева в моем отряде на Индигирке. Не случайно остались с ней вдвоем на Иньяли. Не случайная на ее лице слегка смущенная улыбка на свадебной фотографии. Все предопределено каждому. Всякое дело имеет логическое свое завершение. «Искушение верностью» — Людмиле. «Искушение верностью долгу и делу» — мне.

Думалось спокойно. Страсть увяла. Нежность грела мысли и душу.

Рядом с Ромкой мысли получили правильное течение.

— Я что-то не так сделала?

«Все так», — думалось мне.

Мучила неопределенность. Эрика не предполагала о моих планах уехать из Арктики. Забрать ее с Ромкой нет возможности. Любил Эрику? Любил Наталью? Нежность мучила близостью Эрики. Мучила далекими проклятьями в мой адрес ненависть Натальи. «За что?» Этого понять не мог.

— Давай распишемся, — предложил.

— Нет. И дело не в моем росте, если ты думаешь, что я тебя стесняюсь на людях. Отказалась танцевать. Деспот, собственница я, как мама. У тебя выбора нет. Отравим друг другу жизнь. Не желаю. Из тебя получится писатель. Я верю. У тебя своя жизнь. В ней мне места нет…

— Искупайся с дороги. Я ванну наполнила. Иди…

Согласился.

Наслаждался упругостью дождя из смесителя и ощущал угрызения совести.

В Иркутске у меня была женщина. Жил с ней до отъезда. Она помогла выбрать велосипед Ромке. Проводила к самолету?!

Приземлившись в аэропорту Мыса Шмидта, полоса «иркутского месяца» выпала из памяти. Под душем вспомнилась. Стыдно. Не хотелось идти в кровать. Не мог. Эрика «подготовилась к близости». Желала этой близости давно. Обманывать не хотел. После отказа «расписаться», она сняла с души груз неопределенности.