Сергей Чихачев - КУНСТ (не было кино). Роман с приложениями

Подходит гаишник к режиссёру нашему. Тот уже и смотрит обречённо, будто на плаху его вывели и покурить дали перед этим делом. И вот он курит и близлежащие деревца чахлые тоскливо осматривает, понимает, что не сбежишь. «Ну чего опять, – вырывается у режиссёра нашего, – ну что я опять сделал-то?» А гаишник – то ли правда не узнал его, то ли прикинулся – говорит: «Документы ваши, пожалуйста». Режиссёр хренеет. «Послушайте, – говорит, документы доставая, – вы же меня только что останавливали, пару часов назад. Ну что вы опять ко мне докопались, а?» Гаишник только глазками зыркает, клиента как будто и не слышит. Он, может, и правда забыл. Столько народу за два часа проехало. Целое состояние.

«Умгу, – говорит гаишник, мрачнея – а техосмотр у нас есть?» Режиссёра прямо заклинило этим вопросом – творческая личность. Нервы сдали. Всё-таки много переживаний на сегодня было. «Да ты что, совсем уже?! – орёт он. – Я же тебе, менту жирному, только что платил, когда из города ехал! Вы что! Ты что! Вы не много хотите ли, а?! Я же тебе лично взятку, слышишь ты, взятку давал за этот техосмотр, гори он огнём! Куда тебе вторую-то?! Хайло не треснет?! Обойдёшься без второй!» И с этими самыми словами рвёт режиссёр у него из рук документы, частично вырывает, и в полном расстройстве бешеном в машину обратно идёт большими шагами.

Ну а тут уж и у гаишника взыграло. Он, конечно, хмыря этого теперь вспомнил. Он бы его и отпустил, но уж после таких слов… После таких слов нет, теперь не отпустит. «А ну-ка, – говорит он стальным тоном, – стоять! Сюда иди, ко мне!» – «Ага, – огрызается режиссёр, не ведающий, что творит, и уже ничего окончательно не разумеющий, – разбежался!» Но срабатывает рефлекс водительский, шаги он замедляет, оборачивается и хамски так, с надрывом интеллигентским похабным говорит: «Документы мои дайте сюда!» – «Чего? – и собеседник мгновенно в тон попадает, – чего тебе? Я тебе говорю, сюда иди!»

А тут на шум и второй гаишник подваливает. Видит, что скандал. А первый уже налился весь кровью, лапами вокруг кобуры судорожно почёсывает и звонко так поясняет: «Значит так, ты сейчас со мной на пост пойдёшь, понял, мля?! Эти твои в машине тоже! Машину я, мля, на штрафную стоянку ставлю, полторы штуки в день, мля, на неделю! Ты понял меня, нет?»

И тут сцена происходит в общем и целом, конечно, безобразная. Режиссёр ополоумевший пытается права свои заполучить обратно. Его второй гаишник за корпус сзади обхватывает и по мозгам дать намеревается за нападение на первого гаишника при исполнении его финансовых обязательств. Первый же гаишник дверь джипа заднюю распахивает и компьютерщиков несчастных, ничего ровным счётом уже не соображающих, вытаскивать начинает с криками матерными. Художники только мямлят что-то плаксиво, и смысл этих соплей сводится к тому, что они просят их, значит, не трогать. Если это возможно. Свалка небольшая. Мат гаишный стоит, крики режиссёрские истошные – отдайте права мои сюда! – и художниковский плач Ярославны. Баталиста только не хватает. Большим успехом полотно бы пользовалось: «Битва с гаишниками на таком-то километре МКАД».

А дальше вот что происходит. Режиссёр свои лапы уже почти до документов дотянул. Второй гаишник уже почти режиссёра обхватил как следует и назад его тащит. А гаишник первый как раз за художника близ сидящего уцепился от души. И армейским таким рывком его на себя – ррраз! Художник хилый с податливостью возбуждённой женщины из джипа на раз вываливается. От этого вся скульптурная группа немного отшатывается. А вместе с задницей художника вылетают из машины и камера, и кассетка. Они там лежали как раз недалеко. Вылетают и падают, камера стеклом брызгает жалобно. А гаишник, тот, который первый, разворачивается не совсем ловко, чтобы художника уж совсем копчиком на асфальт не уронить, а наоборот, ловко скрутить его в наручники прямо тут, сразу. И, разворачиваясь, он нечаянно кассетку сапогом своим казённым плямкает. Отлетает она немного – метра на полтора максимум. Режиссёр перестаёт за документами тянуться и начинает тянуться как раз к кассетке. Разворачивается он и видит, как большое что-то слева надвигается.

Хрусть!

Это фура шла. С прицепчиком. Тягач. Общим весом тонн до хрена и больше. И все колёса диаметра немереного, из них часть сдвоенные, по кассетке проезжаются. Аллес.

Скульптурная группа немного застывает. Эти трое смотрят на остатки. Осталось немного, прямо скажем. И смотрят они с таким видом, будто под фуру только что их дедушка сердобольный попал, миллионер американский, который как раз собрался на пост идти, завещание подписать на твёрденьком, чтоб не на колене черкать. Хрюк – и нету дедушки.

И гаишники недоброе почуяли. Такие лица потому что у людей не бывают просто так. Не цепенеют просто так три человека сразу и вместе. И отчаяние в глазах их ни с чем не соотносится. Опять же – имущество-то портить гаишники не собирались. В общем, неловкая ситуация.

Первый художника отпускает и решает, что ну её на фиг, такую историю. Чем ещё она закончится – ему непонятно. Мало ли кто такие, какие у них родственники и что там на кассетке было. Клиент больно борзый попался вообще-то. Кто его знает. Может, он в семье дурак, а все семейные достоинства у папы, бывшего секретаря ЦК, ныне демократического чиновника. Да ну его, связываться. Документы поэтому гаишник в джип швыряет. «Валите, – говорит уже помиролюбивее, – отсюда, мля, чтобы я вас тут не видел!» Разворачивается и уходит. Второй гаишник за режиссёра цепляться перестал. И тоже вид принимает оскорблённый. Но не говорит ничего и уходит.

Художник один на асфальте сидит. Второй – в джипе, хотя желал бы в туалете находиться сейчас. Режиссёр стоит в идиотичной греческой позе и смотрит в точку.

Я вам знаете что предлагаю? Давайте мы их так тут и оставим. Потому что – говорю вам как автор – это люди малопредсказуемые. Соотечественники мои они потому что. Им не в падлу и за вторым трупом поехать – вот я чего думаю. А такие зловредные, понимаешь, персонажи мне на кой сдались? У меня и поинтереснее найдутся. Не сомневайтесь. Такие у меня персонажи в мозгу воспаляются один за другим – хоть в очередь их выстраивай и номера на ладонях пиши. Точно вам говорю. Любого берите. Да вон хотя бы шофёра трейлера того здоровенного тягача. Не прогадаете.

Я вам врать не стану.

Такой парень этот шофёр – закачаетесь!

Живёт себе в Москве наш главный герой – компьютерщик-очкарик. Средних лет, трудится в Гидрометцентре, кажется, а может, и в другом каком подобном метеоучреждении. Работа его – странная довольно для непосвящённых – заключается в том, чтобы снимать бесконечные данные о погоде в стране и в мире, исходя из показаний метеоспутников. Основной профиль – как раз прогнозы на завтрашний день, долгосрочными он не занимается. Снял показания, загнал в компьютер, они ушли по инстанции. Зачем ушли, куда – неизвестно. Так себе работёнка.