Борис Тропин - Заносы

Не знаю, заразная это болезнь или нет, от нервов она или от чего другого, только чувствую, у меня тоже псориаз начинается. Руки чешутся! И на этих теток, и на эти порядки, и вообще!..

– Юр, – спрашиваю, – а у тебя руки не чешутся?

– Еще как! – говорит. – Я железно обещал Юльке дома сегодня быть!

Нехорошая больница! Странная. Пациенты нервные, медсестры сумасшедшие, а милиция уже в пути! А зачем нам милиция? Приедут, сцапают, увидят, что у нас руки чешутся на нервной почве… И сдадут на лечение.

– Другой выход есть? – спрашиваю.

– Выход-то есть, – печально отвечает Володя. – Только там на двери толстая цепь и замок здоровенный.

В детстве, юности и потом матушка мне говорила: «Кем бы ты ни стал, сынок, в последствии, сначала нужно освоить хотя бы одну рабочую профессию». Я освоил три. Юра – тот вообще на все руки мастер, к тому же у него складной нож оказался. Володя раздобыл где-то отвертку и плоскогубцы. С этими инструментами мы выставили внутреннюю раму между первым и вторым этажами, открыли внешнюю. Прохладный воздух специфическим ароматом дохнул в лицо. Я влез на подоконник. Высоковато!

– А может, мы чего-то не поняли? – говорю. – Может, они что другое имели в виду? А сначала просто обиделись, что мы им апельсинов не принесли? И женщины, вроде, ничего…

– Какие женщины?! – ужаснулся Володя. – Вы их не знаете! Это звери, а не женщины!

И потолкал нас одного за другим в окно.

Партия нас сплотила. Мы с Мишкой сдружились еще больше и решили провернуть одно дело.

Слезает он как-то с крана, физиономия серьезная – а обычно хитрая, и говорит:

– Я высоко сижу, далеко гляжу…

– Ну и как, – спрашиваю, – коммунизм близко? Ты первый должен увидеть.

Мишка подмигнул и многозначительно поднял указательный палец.

– Вот об этом как раз и разговор! Нечего ждать милостей! Все в наших руках! – И снова серьезно: – Значит, так. На крыше полно рубероида. Он там уже больше месяца лежит никому не нужный. Портится, пропадает. Это бесхозяйственность! – наморщил лоб, вспоминая слово. – Вопящая бесхозяйственность! Вот! Так нельзя! Я правильно говорю?

– Безусловно! – подтверждаю. – Об этом и на партсобрании вопрос стоял.

– А дальше еще правильней будет стоять, – пообещал Мишка. – Слушай сюда! Чтобы он не портился и не пропадал, мы сделаем так: сбросим его с крыши, спрячем на складе, а на следующий день отправим в Белоруссию.

– А зачем мы его туда отправим?! – удивляюсь. – И как?

– Шо ты как маленький?! – Мишка удивился. – Я тебе рекомендацию давал, думал, ты соображаешь! Наши едут туда картошку убирать. Уже разнарядка пришла на двенадцать машин. Я с Сашкой договорюсь, он возьмет наш рубероид и там кому-нибудь продаст. В деревне же это необходимая вещь! Крышу где покрыть, навес какой сделать… Мало ли чего. А деньги на троих поделим. Ну как?

– Я бардак не люблю, – отвечаю. – Рубероид, действительно, уже полтора месяца там гниет под дождем, под солнцем. Вороны весь засрали! Пропадает совершенно без пользы – яркий образец, как ты правильно сказал, вопящей бесхозяйственности! С этим надо бороться! И кто, как не мы, коммунисты!..

– Во! – Мишка поднял указательный палец. – Не зря мы тебя в Партию приняли. Я им сразу сказал – это наш человек!

Договорились. Мишка в цех убежал. Коля подходит и начинает нас, коммунистов, критиковать. Коле можно – у него сын в школе КГБ учится.

– Вот вы, коммунисты, об экономии говорите! Это экономия? – показывает на какие-то упакованные железяки, неизвестно сколько лежащие у стены цеха. – Новое оборудование купили. Третий год лежит на улице – поржавело все! А за него, наверно, деньги плочены и немалые! Крышу крыли – рубероида в три раза больше, чем надо, привезли! Лежит теперь, гниет! Это правильно?! Куда же вы, коммунисты, смотрите?! Вы бороться должны с бесхозяйственностью! А вы только «ля-ля» на своих собраниях! Так и будет лежать, пока ни сгниет!

Раньше я бы поразводил руками, согласился с Колей, пожал плечами – а что, мол, мы можем, если начальники не шевелятся. А теперь уж так не могу. На мне ответственность.

– Ну, почему, – говорю, – сгниет? Заберут.

– Кто заберет?

– Ну-у, кому надо, тот и заберет.

– Начальники себе по дачам растащат или продадут! Когда только этот бардак кончится?!

Коля махнул рукой и ушел.

Нет, думаю, начальники не успеют. Вопрос с рубероидом мы решим. А вот что с оборудованием делать, ума не приложу! Оно, и правда, ржаветь уже начало. Еще немного и товарный вид потеряет. У меня на Бескудниковском комбинате есть знакомые. Может, им толкнуть? Сколько, интересно, за него запросить можно? А то продешевишь, и будет мучительно больно за недооплаченные усилия.

С понедельника, в ночь, смена выдалась очень напряженной. Разгрузили телеги и за дело. Двери цеха завязали проволокой, чтоб никого не угробить нечаянно. Мишка, привычный к высоте, залез на крышу цеха и стал сбрасывать оттуда рулоны рубероида. Я внизу их хватал, тащил на склад и прятал между высокими рядами блоков. Из цеха кто-то пытался выйти, орал, ругался, но Ваня, стоя у дверей, покуривал и успокаивал негодующих:

– Не волнуйтесь! Скоро откроем. А щас опасно. По балде получишь! Хе-хе. Для вас же стараюсь. У нас бригада передовая – нам людей жалко.

Утром погрузили рубероид в «зилок», и поехал он в Белоруссию. А вернется теперь не скоро.

Но не зря Мишка передовиком считается. Есть у него хозяйская жилка. И коммунист он не простой – в президиуме как-то сидел рядом с самой Валентиной Яковлевной Чистяковой, первым секретарем нашего райкома. Но и меня он не зря рекомендовал. Партия на меня оказала благотворное влияние. Перестал я ее критиковать. Серьезнее стал, и хозяйская жилка начала проявляться. А то уж, думал, совсем ее у меня нет. И вообще, человек все-таки должен быть хозяином на своей земле, на своем заводе.

На работу мы теперь приходим – уже не до болтовни: обойдем склад, осмотрим все внимательно хозяйским глазом, где тут чего у нас без пользы пропадает. Во, блоки – по шестьдесят рублей штука, металл: проволока, швеллер, уголки – все нужное, полезное, в хозяйстве пригодится. Надо только знать – что, куда, кому и почем.

Не успел я решить вопрос с оборудованием, Мишка снова пришел на работу серьезный и озабоченный.

– Договорился с мужиками, – объявил. – Там на пустыре вояки себе гаражи строят. Кооператив организовали. Мы им толкнем эти ВИУ и перекрытия. Это тебе не рубероид! Вот так коммунизм и приближается! – засмеялся. – Они из кирпича хотели. Я им – вы что, говорю, из блоков в три раза дешевле выйдет! Конечно, мол, а где взять? Где-где – у тети Мани!..

На следующий день Мишка явился на работу на самосвале. На проходной что-то непонятное творится. Суматоха, люди незнакомые, проверка какая-то идет. Вахтер не пускает самосвал на территорию.