Борис Тропин - Заносы

Художник Никас Сафронов тоже сказал однозначно:

– От дельфинов.

– Почему?

– Ну, они очень умные, разговорчивые, к людям хорошо относятся, и вообще они мне как-то симпатичней.

Захария Ситчин, тоже наш человек, но уже в Америке – мы и территории им отдаем, и люди наши туда бегут – так вот, Захария Ситчин в своих исследованиях пришел к однозначному выводу, что человек создан «Элохим». Не Богом – это неправильный перевод библейского текста, а Богами по их образу и подобию. Выражаясь современным языком – клонирован. И если так, значит, мы чья-то копия в мироздании. Мне эта версия очень нравится! Выйдешь иной раз поздно вечером, поднимешь лицо к звездному небу – не одни мы во Вселенной! И от этого жить легче становится.

Но выйдешь днем, посмотришь вокруг на все, что у нас здесь творится, и вздрогнешь: Господи, да неужели где-то еще во Вселенной живут такие же раздолбаи, как мы?!

Не верю!

– Хорошо, что позвонил! – заторопился Юра, когда я на ночь глядя прорвался к нему сквозь нудную бесконечность коротких гудков. – Завтра у этого мужика две лекции на разных курсах. Я на первую пару не смогу, подойду на вторую, а ты давай к десяти! Посидишь, послушаешь. Потом нам расскажешь.

– И Лешка придет?

– Точно не знаю. Обещал. Он из семьи уходить собирается, – хмыкнул Юра.

– Надо же! – удивился я. – А что случилось? Семья-то большая? Дети есть?

– Большая, большая! Ты все понял?

– Вроде.

– Тогда пока! Там встретимся.

Юра уже водил меня в университет на лекцию популярного преподавателя. Мне очень понравилось, и я попросил Юру пойти еще. Лучше, конечно, вместе. У него там какие-то знакомые среди студентов. Они и говорят, когда лучше. Филолог этот с чудной фамилией очень интересно рассказывает о русской литературе. Его многие приходят послушать.

А вот у Лешки что случилось?! Я и не знал, что он женат. Наши с ним разговоры касались только путешествий. А у него, оказалось, семья рушится. Может, потому его и заносит так далеко на север, что в семье проблемы? А может, наоборот, оттого и проблемы, что заносит…

Аудитория, где должна была, как сказал Юра, состояться первая лекция, показалась мне странно маленькой. Но и народа немного. Может, потому что рано? В прошлый раз и аудитория была большая, и народа полно. Сел я с краешка в первом ряду. Студенты больше задние столы заняли. Я сначала не обратил на это внимание.

Преподаватель вошел, поздоровался.

– Ну что, – говорит, – уважаемые товарищи филологи, в прошлый раз мы разбирали творчество Николая Семеновича Лескова. Так? Эта группа?

Ребятня закивала настороженно.

– Тогда давайте вспомним, о чем мы с вами тогда говорили, и попробуем порассуждать. Скажем, о Левше. Интересный образ, не так ли? Что он за человек, по-вашему? Каков он? – Обвел взглядом студентов, находчиво опустивших головы, и остановился на мне. – Вот вы, пожалуйста! Как бы вы охарактеризовали Левшу? Надеюсь, читали.

– Естественно! – я даже обиделся.

– Ну, так опишите нам его! Своими словами.

Подцуропили(?), гады, себе думаю, вместо лекции на семинар попал. Девчата: «хи-хи», пацанята: «гы-гы»! А я за них отдувайся! А делать нечего. Вздохнул тяжело, поднялся, как великовозрастный Михайло Ломоносов над этими вчерашними школьниками, собрался с мыслями и говорю:

– Жалкий он и убогий.

– Вы так считаете?

– Нищий. Косой. Волосы выщипаны – наставник драл. Значит, ученье тяжело давалось. Наверно, способностей не хватало…

– Так-так, – повел головой преподаватель и с интересом посмотрел на меня, – развивайте свою мысль!

– Обычно фраза «наш Левша английскую блоху подковал» звучит как гимн мастерству отечественных умельцев. Это недоразумение. Причем очевидное!

– Вот как?! – удивился преподаватель.

В аудитории стало тихо.

– Блоху-то они испортили – прыгать перестала! Что толку с этих дурацких подков?! Блоха не лошадь! Зачем ей подковы! Решили удивить размером – и что получилось? Обычная история – блоха не танцует, царь-колокол не звонит, царь-пушка не стреляет!

– Своеобразный взгляд, – сказал преподаватель. – И довольно-таки самобытный. А как вы в целом оцениваете это произведение?

– Гениальная вещь! Я уж не говорю про восхитительный лесковский язык, которому в прозе, за исключением Гоголя, нет равных. Наши замечательные классики, которых знает весь мир, рядом с ним отдыхают. Лесков не высасывал своих героев и сюжеты из пальца или из болезненных глубин подсознания. Он публицистичен. Это зеркало, отражавшее реальность, а не модные заносы ума, и потому ценность его вещей непреходяща. Не зря Толстой назвал его «писателем будущего», с чем я совершенно согласен. Левша – это иконографический образ русского умельца, бесправного и забитого. Трагедия мастера, который не нужен и презираем в стране, где начальники со своими холуями пасутся стадами, стоит только где появиться корму. Чем-то он мне напоминает Павку Корчагина. Такой же упертый и несгибаемый. И оба с неестественно странным зрением. Один видел микроскопические вещи, другой – будущее, которое за горами. И оба не видели реальности вокруг себя…

Чувствую: несет, а не могу остановиться – в кои-то веки заинтересовался моим мнением по столь интересному вопросу умный человек! А Юра предупреждал: в МГУ в каждой группе по доносчику сидит! Нельзя так раскрепощаться! И так едва не ляпнул, что Левше этому лучше было бы в Англии остаться, где мастеров уважают, а не рваться на родину за унижениями и смертью! И народ, вижу, внимательно меня слушает и смотрит с повышенным интересом. А это в моей жизни тоже плохая примета – донесут, суки! Непременно! Поэтому надо выплывать в марксистско-ленинский фарватер. И, скомкав свои рассуждения, как ненужный черновик, я оптимистично закончил:

– И только Великая Октябрьская революция дала, наконец, возможность оценить по достоинству наших мастеров и умельцев!

Никто и не подумал возражать.

– Ну, вы, козлы, подставили меня! – встретил я своих друзей перед самым началом лекции. – За весь курс пришлось ответ держать!

– Ну и как, ответил? – усмехнулся Юра.

– А то!

Лекция была посвящена творчеству Чехова, о котором я тоже мог бы кое-что сказать. Но не спросили. Оставаясь в рамках филологии, она давала объемный образ писателя и человека. Идеологические штампы не резали слух. А в том, что говорил этот преподаватель, билась его собственная творческая мысль. Лекция нам всем очень понравилась. «И интересно, и придраться не к чему, – заметил Юра. – И не официоз, и не дис».

– Ты и правда из семьи уходить собрался? – с прямотой гегемона спросил я по дороге к метро. Тем не менее, получается интересная картина – КГБ помогает мне держаться в рамках не только советской, но и традиционной христианской морали. Так, может, им за это спасибо сказать? А то меня, действительно, иной раз так заносит, что потом сам жалею.