Наоми Суэнага - СТОИЕНОВАЯ ПЕВИЧКА, или райский ангел

И я горько заплакала, как плачут все нормальные женщины.

Когда вешаешь кимоно на распялку, оно становится похожим на какое-то неведомое и страшное живое существо. Вот и теперь я невольно содрогнулась при виде своего огромного фурисодэ с расставленными в стороны рукавами. Оно pi впрямь напоминает пришельца из иных миров, готового вот-вот на меня наброситься. Интересно, до каких пор мне предстоит с ним сражаться?

Я лежу в ванне. Сегодня возле станции на глаза мне попалось наклеенное на телеграфный столб объявление: в сусичную требуется временный помощник на кухне. Оплата повременная, тысяча иен в час. Ничего себе! Работёнка, прямо скажем, не бей лежачего, а заработок похлеще, чем у меня. При этом никаких капиталовложений не требуется. Да и Дайки, наверное, встречал бы меня в ином настроении, чем сегодня. Весь вопрос в том, гожусь ли я для такого занятия?

Итак, предположим, я поступаю на работу в сусичную. Не для того, чтобы стать профессионалом этого дела, а просто так, чтобы перекантоваться. Наверняка очень скоро душа у меня заноет от какого-то неподвластного мне самой чувства. Скрытая под чистым белым халатом чешуя начнёт болезненно дыбиться. Если моя тайна откроется, всё пропало. Но в последний момент кто-то из моих «чешуйчатых» друзей догадывается, что я попала в беду, и похищает меня…

Впрочем, всё может сложиться и по-иному. С чем будет соприкасаться эта моя болезненно дыбящаяся чешуя в ходе монотонных буден? С белоснежным крахмальным халатом. С улыбками хлопочущего у стойки повара. Время от времени к нам будет наведываться жена молодого хозяина. Вот он — здоровый образ жизни! И суси здесь готовят отменные. Изо дня в день, с каждым часом сумма моего заработка увеличивается в соответствии с оговорёнными условиями, независимо от того, чем я занимаюсь. Тик-так. Механизм работает с точностью часов. О-о, у вас отличные суси! Приходите ещё. Спасибо, на сегодня вы свободны.

Вот тут-то чешуя и напомнит о себе. Она станет искать цель. Любую. Итак, кто же он? Посетитель нашего заведения? Помощник хозяина? Нет, чем круче, тем интереснее.

Молодой хозяин!

Очень скоро наши с ним отношения заходят весьма далеко. Я уже не прислушиваюсь к пресловутому «тик-так». Мы оба счастливы. Ну а как со всем остальным? В делах — полный раздрай. Я хватаюсь то за одно, то за другое, в результате процветающее заведение превращается в руины… Конечно, возможен и другой поворот сюжета. Мы с молодым хозяином умело ведём дела и добиваемся блестящих успехов в бизнесе. Фишка может лечь и так и этак. У меня в ладони такое ощущение, словно я и вправду только что бросила фишку. Удивительное, ни на что не похожее чувство.

Я тщательно намыливаю тело. Поскольку я ношу кимоно, мне приходится сбривать пушок на открытой части шеи, и это всегда было обязанностью Дайки. Да и не только это. Он и волосы мне стриг, и причёсывал меня, и помогал накладывать косметику…

В объятой сумраком спальне на кровати горкой вздымается одеяло, принявшее форму тела спящего Дайки. Какой же он всё-таки великан! Лежит, отвернувшись к стене. Так бывает всегда, когда он мной недоволен. По комнате разносится его сонное дыхание. Прежнего ощущения колючей отчуждённости нет и в помине.

Я примостилась на кровати рядом с Дайки, как всегда удивляясь тому, каким тесным стало наше двуспальное ложе. Тишину погруженной во мрак комнаты по-прежнему нарушает лишь мерное дыхание Дайки.

Мне вдруг вспомнилась девица, набросившаяся на меня сегодня в кабаре.

Где-то я уже определённо слышала этот голос. Как, бишь, её зовут, эту джазовую певичку, которая ни с того ни с сего расплакалась? Кахо… Дзёдзима. Кажется, так. Не могу отделаться от чувства, что я виновата перед ней. Такого рода ощущения не берутся из воздуха, они каким-то образом связаны с реальностью, и отмахнуться от них невозможно.

Неожиданно сквозь тишину комнаты прорезалось треньканье телефона.

Кто бы это мог звонить в столь поздний час? С характерным механическим щелчком включился автоответчик, и тихо зазвучал записанный на него текст. Может быть, всё-таки снять трубку? Или не стоит? Пока я колебалась, из мрака явился ещё один ночной посетитель.

Это была рука Дайки, сквозь сон потянувшаяся к моей груди. Я чуточку отодвинулась, но его рука принялась снова бессознательно искать меня сквозь шёлк пижамы.

Наконец, выплыв из амниотического мира сновидений, Дайки горячечно задышал мне в ухо. И куда только подевалось его недружелюбие? Рядом со мной лежал совершенно другой человек. Его мозг пробудился лишь наполовину. Его рука требовательно тянется ко мне. Меня захлестнула волна нежности.

Прерывистое дыхание не человека, а зверя. Смутный отзвук недавней ярости. Сегодня он не шепчет мне ласковых слов, а сразу приступает к делу. Я ощущаю ладонью биение его сердца, ритм которого учащается в такт поскрипыванию кровати. Естественно, я тоже принимаю в этом участие. Мне легко себя разжечь. Несколько скользящих движений, и чувствуешь, что апогей уже близко.

В темноте я провожу пальцами по его налившейся отвагой плоти, — ну чем не крепыш Кинтаро из детской сказки? Каждый раз, осязая эту могучую силу, я возношусь, едва не теряя сознание. Теперь и Дайки охватывает волна нежности ко мне. Чего же нам ещё надо? Сейчас мы с ним оба — такие как есть, настоящие.

У этого парня, — говорит Кэндзиро, перекатывая во рту жевательную резинку, — такой вид, как-будто ему до смерти хочется по большому, но он терпит, да ещё и получает от этого кайф. Слова Кэндзиро относятся к певцу Хироси Ицуки, — его концерт как раз транслируют по телевизору.

— Точно, Ринка?

— Перестань. — Каждый раз, когда я вижусь с Кэндзиро, он огорошивает меня каким-нибудь таким высказыванием. Этот человек совершенно неисправим. — Послушай, Кэн-тян, избавь меня от подобных комментариев хотя бы за едой… Ну нельзя же так.

В ответ он только хохочет.

Ну неужели у него нет иных тем для разговора помимо денег и сортира? Возмутившись в очередной раз, я добираю остатки риса с соусом карри со своей тарелки.

— Спасибо за угощение.

— Тебе понравилось?

— Да, если бы не твоё последнее замечание.

Хохотнув, Кэндзиро порывисто затушил в пепельнице сигарету, встал и, взяв со стойки стакан с водой, одним махом осушил его.

— Эй, хозяюшка, принесите счёт.

— Сию минуточку, Кэн-тян.

Выйдя из столовой, мы оказались на одной из улочек знакомого квартала Угуисудани. Кэндзиро живёт где-то здесь, поблизости.

— А я звонил тебе домой вчера вечером.

— Что?

Я невольно залилась краской. Значит, это был Кэндзиро. Его звонок раздался как раз в ту минуту, когда рука Дайки кралась к моей груди.