Наоми Суэнага - СТОИЕНОВАЯ ПЕВИЧКА, или райский ангел

Поразительно, как мужчинам удаётся угадать тот самый момент, — когда симпатичная им женщина оказывается в объятиях другого? В этом есть что-то мистическое. Не знаю уж, с помощью какого радара они просекают это мгновение, но и Кэндзиро, питающий ко мне нежные чувства, и прежний мой возлюбленной, с которым я рассталась, почему-то звонят мне именно тогда, когда Дайки собирается заключить меня в объятия; добро бы ещё они звонили по делу, а то ведь просто так. А может быть, это Дайки с его звериным чутьём распознаёт звонок неравнодушного ко мне мужчины и стремится заявить на меня свои права. Во всяком случае, это происходит всегда почти синхронно.

— Я подумала, у тебя ко мне какое-то срочное дело.

— Да нет. Извини, что с бухты-барахты вытащил тебя в Угуисудани.

Кэндзиро сказал, что почему-то вдруг забеспокоился обо мне. С тех пор как наше агентство лопнуло, оставив нам на память «полотенца за миллион иен», он сидит без работы и подумал, что такая же участь постигла и меня.

— А я-то надеялась, у тебя появились хорошие новости.

— Если бы! Но ты молодец, что завязала контакты с несколькими кабаре. Эх, везёт же вам, женщинам, для вас всегда находится работа.

Слова Кэндзиро немного задели меня, но вообще-то он прав. Кабаре с его интимной атмосферой — совсем не то место, где певец, выйдя на эстраду, может дёргать задом, — его попросту забросали бы камнями.

— И всё же, — попыталась возразить я, — не думай, что женщинам всё так просто даётся! В стране сейчас экономический спад, верно? По нынешним временам люди неохотно расстаются с деньгами, и далеко не всем певицам везёт на чаевые, как мне. А ведь надо ещё позаботиться о своём сценическом гардеробе…

Кэндзиро вдруг дико расхохотался и прямо посреди дороги опустился на корточки, преградив путь подъехавшему сзади автомобилю. Водитель с досадой затормозил. Почему же он не нажимает на клаксон? Видимо, его ввёл в ступор вид Кэндзиро: чёрная рубашка с люрексом, чёрные брюки, накинутая на плечи шуба из чернобурки.

— Осторожно! — крикнула я Кэндзиро. — Иди сюда. Чем я тебя так рассмешила?

— Ой, не могу… Ты так серьёзно принялась оправдываться! Просто прелесть.

— Ты что, издеваешься?!

Ему двадцать четыре года, мне — тридцать четыре. Но он не знает моего настоящего возраста. Для зрителей мне двадцать четыре года, и он считает, что мы с ним ровесники. Конечно, приятно, что мне не дают моих лет, но порой это меня и огорчает. Что ж, выходит, я отстаю в умственном развитии? В то же время было бы обидно, если бы я выглядела старше своих лет. И ещё обиднее, если бы люди точно угадывали мой возраст.

— Послушай, Кэн-тян. — Чтобы справиться с раздражением, я решила над ним подшутить. Ну, Кэндзиро, держись, сейчас я тебя разыграю! — Извини, что я так долго тебя мурыжила.

Схватив Кэндзиро за руку, я повлекла его в переулок, к узкому проходу между двумя зданиями.

— Здесь нас никто не увидит, — улыбнулась я и подставила ему свои губы. — Поцелуй меня.

Ошарашенный Кэндзиро отреагировал на мои слова набором нечленораздельных звуков. Так, поглядим, что будет дальше.

— Ну же, скорее.

Какое серьёзное у него сделалось лицо! Ха-ха-ха. Нет, вы только посмотрите на него! Вот это умора! Прямо животики надорвёшь. Но если я сейчас рассмеюсь, мы останемся всего лишь друзьями. А ведь какая превосходная выстраивается мизансцена! Вряд ли когда-то ещё удастся её повторить. Итак, продолжим спектакль.

Я обхватила плечи Кэндзиро руками и тесно прильнула к нему. Может быть, стоит зажать его ноги между своими коленками? Нет, пожалуй, выйдет перебор. А впрочем… Чем чёрт не шутит!

— Т-т-т-ты что, офонарела?

— Ну же, целуй меня!

Я снова подставила ему губы. Кэндзиро дружески чмокнул меня и засмеялся.

Так, кажется, дело пошло! Похоже, в нём просыпается мужчина. А то я уж совсем было отчаялась. Отлично, поехали дальше!

— Ещё! — потребовала я.

— Что?!

— Поцелуй меня ещё раз. Как следует.

— Н-н-ничего не понимаю. Да что с тобой случилось, в самом деле?

— Я жду твоих лобзаний.

Лицо Кэндзиро снова стало серьёзным. Мне не терпелось посмотреть, как он отреагирует на мою провокацию. Поцелует меня? А если поцелует? Если и правда поцелует?..

Что мне тогда делать?

Я вдруг растерялась. Как быть, если он принял этот розыгрыш за чистую монету?

— Чёрт побери, я тоже не каменный, — почти сердито пробормотал Кэндзиро и отстранил меня. Достав из кармана сигарету, он дрожащей рукой поднёс к ней огонь. — Здесь неподходящее место для романтических сцен.

Подёрнутый печалью потупленный взгляд. Выпущенная губами струйка табачного дыма.

Молодец, Кэндзиро! Ты — настоящий мужчина.

Он вдруг пристально посмотрел на меня и, ухмыльнувшись, сказал:

— Поехали туда!

Я посмотрела в ту сторону, куда он махнул рукой: там виднелась освещённая огнями улица с небольшими гостиницами и толкущимися возле них бродягами.

— Ещё чего! — запротестовала было я, но он решительно зашагал вперёд, как видно, не расслышав моих слов.

— Такси! — крикнул Кэндзиро, останавливая машину.

Кажется, я влипла!

И вот мы в жалком номере лав-отеля. Кэндзиро суетливо ищет открывалку.

— Ну наконец-то! Вот она. Хе-хе-хе.

Пытаясь удержать на ладони два стакана одновременно, он роняет один из них на пол, нагибается за ним, и тогда из бутылки выливается пиво.

— Вот незадача, что это со мной?

И всё-таки, каким образом получилось, что события приняли такой оборот? Если рассуждать по-взрослому, ответ выглядел бы примерно так: «Мне было одиноко» или «В моей жизни образовалось некая брешь». Значит, следовало затолкать свои эмоции поглубже и наглухо замуровать. Если же говорить по-детски, «я сама не понимаю, как это произошло». Впрочем, в глубине души я знаю, что просто-напросто люблю осложнять себе жизнь. Так какую же из этих версий принять? Во всяком случае, одно несомненно: с некоторых пор у нас появилось слишком много свободного времени.

— Ринка-сан!

Я с задумчивым видом сижу на краешке кровати. Непривычно ссутулившись, ко мне подходит Кэндзиро и садится рядом. Откашливается. Как-то нелепо всё это выглядит. Уж больно жалкий у него вид.

— Любовь — это… — начинает он.

Что? Что он такое говорит?! Эй, парень, погоди.

— Если задуматься, любовь — это мчащийся вперёд поезд. Конечная остановка называется браком.

Что он мелет, в самом деле? И зачем обнимает меня за плечи? Кажется, он дрожит. Надо же, как он напряжён. Как-то это даже не современно. И с какой стати он заговорил о будущем?

— Я хочу мчаться вперёд. Не знаю, что именно я могу тебе дать, но…

Почему он всё это говорит? Оказывается, Кэндзиро удивительно чистый человек. Слова его звучат в высшей степени серьёзно.