Сергей Аксентьев - Беспокойные дали

Защита была назначена на одиннадцать. По выработанной ещё с курсантских времен привычке, Андрей никогда в день экзамена не брал в руки ни конспектов, ни учебников и вообще старался не думать о предмете. И в это знаменательное для него утро, он не изменил однажды заведенному правилу. Быстро умылся, привел себя в порядок, сбегал пораньше в столовую, чтобы избежать ненужных встреч и неизбежных в этом случае разговоров о предстоящей защите. И пошел навстречу ученой экзекуции…

Пока члены ученого Совета не спеша рассаживались в конференц-зале за длинным полированным столом, пока юркий технический секретарь Совета капитан Маныкин деловито бегал то в секретную библиотеку, то в кабинет зама по науке, Платонов в уголке приемной рассеянно наблюдал сквозь окно за строевыми занятиями курсантов на училищном плацу. Это бесцельное разглядывание хоть как-то отвлекало его от волнения, которое все усиливалось. Когда Андрея пригласили пройти в зал, он не сразу сообразил, что приглашение относится к нему. И только после того как Маныкин тряханул его за плечо и почти в лицо прошипел «Ты, что оглох? Заседание Совета уже началось!» Он словно сомнамбула на ватных ногах поднялся с кресла и отрешенно поплелся в зал.

Но охватившее его смятение как-то сразу исчезло, когда, переступив порог конференц-зала, увидел свои плакаты развешенные им накануне. Деревянным от волнения голосом доложил генералу о прибытии на защиту диссертации.

Изварин ободряюще посмотрел на соискателя и дружески обратился к Платонову:

— Каждое значащее в жизни человека событие должно созреть и появиться на свет в строго определенный момент. Я думаю, сейчас в вашей жизни, Андрей Семенович, настал тот самый момент истины, которого вы так долго ждали и к которому с упорством, достойным всяческой похвалы, шли последние годы.

Генерал обвел взглядом членов Совета. И, уже обращаясь к ним, предложил:

— Если нет возражений, то давайте послушаем нашего уважаемого соискателя.

Неожиданно встал ученый секретарь Совета и что-то прошептал Изварину. Тот заулыбался в ответ и обратился к Платонову:

— Вот тут Кузьма Григорьевич подсказывает мне, что вы первый из представителей Военно-Морского Флота защищаетесь в нашем Совете, поэтому он правильно предлагает, сделать памятный снимок для училищного музея. Вы, Андрей Семенович, не будете против такого предложения?

Не успел Андрей сообразить, о чем его просят, как невесть откуда взявшийся фотограф уже ловко компоновал жанровую экспозицию, покрикивая на Платонова, чтобы тот расслабился, чувствовал себя свободно, не сжимал в руках указку как боевое копьё…

Эта короткая сценка разрядила обстановку. И доклад, а затем и ответы на многочисленные вопросы Платонов провел как вдохновенный актер любимую роль — на одном дыхании…

Последовавшее затем обсуждение работы было доброжелательным, хотя и не без критических замечаний. Андрей совершенно овладел собой, на вопросы реагировал спокойно, давая четкие пояснения. Всё шло в мажорном тоне и близилось к благополучному финалу. Это он чувствовал и по атмосфере царившей в зале и по довольной улыбке своего научного руководителя.

Председатель Совета, перед тем как закрыть обсуждение, обратился к присутствующим с традиционным, в таких случаях вопросом:

— Есть ещё желающие выступить или задать вопрос соискателю?

Руку поднял полковник.

— Слово имеет, — представил неожиданного оппонента Изварин, — начальник кафедры куйбышевского танкового училища профессор Дробышев.

— Почему-то никто из уважаемых коллег, — начал тот, обводя взглядом присутствующих, — не обратил внимания на весьма существенный факт: все опыты у Платонова проведены на поверхности земли, а результаты предлагается использовать для ракет, летающих на очень больших высотах и даже в космическом пространстве. Это, на мой взгляд, некорректно. Поэтому у меня вопрос к соискателю: как вы, Андрей Семенович, предполагаете выходить из этого положения?

В первый момент Андрей растерялся. Действительно, все опыты у него проведены на земле. Высотные условия он просто не мог сымитировать, поскольку у него не было специального высотного стенда, позволяющего такие опыты проводить. Действительно, если формально подходить к полученным результатам, то они не должны быть обобщены на высотные условия полета ракет. Внутри всё похолодело. Пауза становилась гнетущей. Все выжидательно смотрели на Платонова.

Неожиданная помощь пришла от Мануилова

— Вы не правы, уважаемый коллега, — мягким успокаивающим тоном возразил Борис Михайлович, — и это я вам сейчас покажу.

Он неторопливо прошел к доске, взял мелок и быстрыми движениями нарисовал схему сопла, место ввода в него жидкости и серию скачков уплотнения на выходе.

Не успел он закончить свой нехитрый рисунок, как Платонова осенило: окружающая атмосфера здесь ни при чем. Пусть её даже и совсем не будет. Ведь он вводит жидкость в дозвуковую часть сопла, почти в его горле, за которым всегда есть надежная невидимая, но мощная защита от окружающей среды — скачки уплотнения. Это своеобразные газовые заслонки, исключающие всякое влияние атмосферы на процессы, происходящие до них. И поэтому его результаты правомерны и на земле и на высоте и в космосе.

Перебивая своего спасителя, он с жаром начал было объяснять это полковнику танкисту, но его мягко остановил председатель Совета:

— Андрей Семенович, не горячитесь и не спешите. Мы дадим вам слово. А пока давайте послушаем профессора Мануилова…

Борис Михайлович, методично, с легкой иронией, но с чрезвычайным тактом раскладывал по полочкам несостоятельность претензий куйбышевского оппонента. И Платонову, когда, наконец, ему предоставили слово, ничего не оставалось, как повторить основные положения Мануилова и поблагодарить того за поддержку…

Время, пока подсчитывали голоса членов Совета и оформляли официальные протоколы, для Платонова показалось вечностью. Находясь во власти неожиданной атаки со стороны танкиста, он то ставил крест на защите, то убеждал себя, что в целом всё прошло достойно. Но тут же снова начинал паниковать и корить себя за возможный провал под самый занавес…

И вот, наконец, ученый секретарь тусклым грудным голосом зачитывает протокол тайного голосования: и решение Совета:

— За — пятнадцать, против — нет!.. Совет постановляет: присвоить ученую степень — кандидат технических наук…

Улыбающийся генерал Изварин подошел к Платонову и крепко пожал руку:

— От души вас поздравляю с успешной защитой!

Первое, что сделал Андрей, придя в себя после защиты, — помчался на почту и отправил телеграмму Ренату Константиновичу Пятнице в Калининград: «Сегодня успешно защитился Пензенском Совете. Платонов». И тут же на почте неожиданно обнаружил, что больше-то и сообщать о своей долгожданной победе некому…