Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

Музыкантами и художниками (я пишу сейчас эти слова с маленькой буквы) люди становятся обычно по воле родителей. Но у родителей не хватает умения отыскать в ребёнке звёздочку его природного интереса, способного развиться в талант. И такая звёздочка была, она постепенно блекнет, а со временем затухает. Человек к концу жизни уже не подозревает того что, кроме профессии, ему нечто ещё было дано природой.

У ребёнка, желая ему блага, отобрали его счастье, ибо оно заключено в максимальном раскрытии его врождённых способностей.

Ты спрашиваешь у меня о тайне мазка, жена смотрит с восторгом на клавишного виртуоза. А ведь искусство не в мазке и не в беглости пальцев. Оно в вере в свою предназначенность, в служении ТОЛЬКО своему призванию. Если уж ты почувствовал, что в тебе что-то живёт и рвётся наружу — возблагодари небо и работай. И наслаждайся. И мучайся. И опять наслаждайся. Взлёт — падение, восторг — депрессия. Это и есть подлинная жизнь творческого человека — счастливая жизнь. Иначе он не мог бы жить. Только так рождается искусство — в магической вере в то, что именно ты сможешь раскрыть тайну искусства.

Мелодизм — твоя сущность. От него замирает всё внутри, потому что на моих глазах рождается неподражаемое искусство со всеми его признаками — искренностью, новизной и подлинной гармонией.

А мы, слушатели, мы всего лишь — твои современники. Среди нас найдётся немного таких, которые в полной мере оценят то, что ты мимоходом создаёшь. Настоящее искусство всегда обгоняет время. Чтобы заметить талант, нужна живая душа. Если слушатель этим наделён, рождается любовь и взаимопроникновение. Тогда душа трепещет и хочется стать лучше.

Воздействие искусства рождается только тогда, когда оно родилось в вере и горении творца, а оно в тебе есть. Выше голову, мой дорогой!

27 октября 2009 года.

Семейное счастье — это то, на что надеются люди, решившие вступить в брак. Все хотят, чтобы семейная жизнь была долгой, дружной и интересной. Желательно, до самой смерти.

Но почему-то у большинства так не получается. Некоторые пары живут десятками лет, но всегда ли им интересно друг с другом? Изначально любовь — это вера в лучшие качества человека и стремление к его телу. После удовлетворения страсти к телу любимого, казалось бы, должен развиваться интерес к его душе — к его интересам, увлечениям и стремлениям. Но, оказывается, что для того, чтобы такой интерес развивался, нужно иметь собственную богатую душу. Но много ли таких? Через год-два людей начинает объединять либо привычка, либо необходимость — общее жильё, дети, достаток. Каждодневная суета, которая называется жизнью, привязывает людей, подавляя требования души. Но полностью эти требования не умирают. Если в семье душа не удовлетворена, начинается поиск духовной пищи на стороне. Чаще всего он превращается в телесный. Появляются любовники и любовницы.

Чужая жена или муж — это эрзац духовной пищи, но другого люди не знают. Ведь и этот эрзац найти не легко. Неутолённое желание подавляется страхом, общественной моралью, ответственностью за сохранение свитого годами гнезда. И тогда люди живут вместе долго-долго. А когда роли в семье давно распределены, супруги привыкли терпеть недостатки друг друга, им ничего не остаётся, как считать свою жизнь счастливой.

Мы не часто видим людей, проживших в первом браке долгую жизнь. Как красиво звучит, например, приглашение ша золотую свадьбу. Как бы ни складывалась их жизнь, они прожили вместе огромный срок. Гости их поздравляют и завидуют белой завистью, потому что сами хотели бы прожить вместе не меньше.

Мне очень интересно, как прожили вместе пожилые супруги. Ведь каждый из семейных долгожителей перенёс столько войн, бед, потерь, государственных перемен, разочарований в надежде на лучшую жизнь. Такая семья не может не заинтересовать писателя, ведь у них за плечами богатейший опыт. И я интересуюсь.

Недавно я встретил семейную пару, прожившую в счастливом согласии пятьдесят два года! 52! Разве я мог упустить возможность побеседовать с ними? «Какой жизненный опыт они накопили! Какой мудрости достигли!» — думал я, когда летел на нашу беседу. Семейное счастье — это же моя тема!

Он — военный моряк, капитан первого ранга в отставке, она — верная жена, вырастившая сына, давшая ему любовь и заботу. Чем они живут сейчас? Какие желания? Какие заботы или проблемы? О чём беседуют с сыном? Чему научили его своим примером? Счастлив ли он в своей семье? Меня переполняли вопросы.

И вот мы сидим на мягком диване, и жена рассказывает о жизни. Ей хочется выговориться, и потому моих вопросов она почти не слышит. Две недели назад я выступал перед группой отдыхающих, они купили мою книгу, попросили автограф. Так и познакомились. Сказали, что счастливо живут вместе уже 52 года, и я попросил разрешения побеседовать с ними.

И вот беседуем, начисто не понимая друг друга. Она не понимает моих вопросов, мне совершенно неинтересна цепочка фактов, которые она, как бусы, нанизывает на короткие обрывки времени. В общую цепочку жизни её рассказы не связываются. Мои попытки связать их, вытащить обобщение, получить хоть какое-то осмысление причин этих фактов остаются безуспешными. Тогда я обращаюсь к мужу. В её рассказе муж присутствует под именем «он». Сам же супруг сидит молча, не проявляя никаких эмоций. В словах жены нет для него ничего нового. Её рассказ — давно привычный, ставший для него шаблонным, поток воспоминаний. О чём он думает в эти минуты, я понять не могу.

— Почему вы оказались связанным с морем? — спрашиваю я.

— Я родился в Краснодаре и, когда впервые увидел море, стал мечтать о нём. Но в войну наша семья была на оккупированной территории и в Одесское мореходное училище меня не приняли.

«О, есть мечта, советские порядки — тут уже есть конфликт», подумал я. И ошибся.

— Потом меня приняли в Бакинскую мореходку и послали служить на северный флот.

— А дальше?

— Двадцать семь лет служил на погранфлоте.

— Ну и как?

— Нормально. Вступил в партию, дослужился до начальника штаба дивизиона. Пенсия хорошая.

И умолк. Больше рассказывать нечего. Ни политические страсти, ни семейные трудности его души не коснулись. Увлечений — ни посторонним делом, ни женщиной никогда не было. Жена надёжная, сын на ней, дом блюдёт, стряпать умеет.

Я снова обращаюсь к жене.

— А как ваш сын? Есть ли внуки? Счастлив ли он в своей семье?

Женщина замялась:

— Н… Не совсем. Но об этом лучше не надо. Я как-то не понимаю, почему мы вас заинтересовали?

— Вы же уникальная семья — больше полувека и без ссор. А больше детей не было?

— Мы не хотели. Но чему же здесь удивляться? В нашем окружении все так живут.