Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

***

"Я чувствовал, что он (Чехов) значителен. И не любил сближаться с значительными".

Вот он, комплекс неполноценности, с которым вы, Василий Васильевич, сражались всю жизнь. Сражения, по-моему, вы не выиграли, но раскопки на поле, где шла битва, дают немало интересного потомкам.

***

Розанов не понимает, почему существует "наука по заказу", то есть обязательное написание диссертации на определённую, заведомо заданную тему. Я тоже никогда этого не понимал, потому что 99 % диссертаций высосаны из пальца. Иначе говоря, это "переплёт и зачем-то исписанная, то есть испорченная, бумага".

***

Под старость люди говорят правду — им надо верить.

"Я ненавижу книгу". "Я "новое" ненавижу", — написал Розанов.

Неужели и я дойду когда-нибудь до подобного отношения к жизни?! Страшно.

***

Странно, что, перечитывая Розанова, я теперь нахожу больше причин его критиковать, чем у него учиться. Ведь он многие годы был моим кумиром. Видимо, в "Последних листьях" он исписался, состарился. Во всей книжке, кажется, лишь раз упомянута его "матушка" — жена, которую прежде он боготворил. Вот и подтверждение: "Слова, слова, слова. Как устал. Где же конец мой?" А ведь ему только 60. Мне уже 67, но читать такое горько. Жалко человека.

***

"Кто придёт на мои похороны? Одни проститутки… Я был недобродетельный".

Поистине нужно подлинное мужество, чтобы так подводить итоги.

***

"Самое зерно выпадает и уже выпало из литературы". Это Розанов пишет о своём времени, о времени "серебряного века". Посмотрел бы он на наши книжные прилавки…

***

"Нет команды. (суть России)"

Её нет и сейчас, похоже, что никогда и не было. Был только страх.

***

"Христос не виноват, что попы дураки".

Он не виноват и в том, что наши "думские дьяки", в основном, воры. Виноваты в этом мы.

***

"Всё так устроилось, будто я родил мир. Когда я умру, Русь вздохнёт: — наш Озирис умер".

Всю жизнь Розанов хотел оплодотворять женщин, а оплодотворил своей искренностью литературу.

***

"Вспотел — и афоризм". Действительно, от некоторых мыслей потеешь.

***

"И нам всем холодно. Потому что мы все фальшивы".

Как только почувствую в себе фальшь — перестану писать.

***

"Рубят мои мысли одна другую. Другие спорят с другими, я — вечно с собой".

Ах, всем бы литераторам так! Вот была бы литература…

***

"Я весь вылился в литературу. И "кроме" ничего не осталось".

Думаю, что литературный "запой" сходен с алкогольным. Я так не хочу. Иначе упущу жену, природу, жизнь, а всё это — важнее.

***

"Вообще, я думаю, что брак как-то должен развернуться в коммуну".

А эпидемии сифилиса вы не боитесь, Василий Васильевич?

***

К вопросу о комплексах Розанова: "…борода начала у меня расти хоть сколько-нибудь только к 50-ти годам".

***

Боже, как мне надоело постоянно натыкаться на махровый антисемитизм Розанова. Противно читать.

***

"Художник. Положи резец и палитру. Ты уже опоздал, ибо две строчки сказали всё, что ты мог бы изваять или нарисовать".

Какие же это строчки, Василий Васильевич? "Дай-те мне за рубль шест-над-цать жен-щи-ну с огнём…" Опять перебор, Василий Васильевич.

***

"…для ослиного общества и нужна только ослиная литература". Вот тут вы совершенно правы, уважаемый.

***

"Раз я шёл и встретил проститутку. И сказал: "Пойдем к тебе…" И был проституткою для проститутки".

Мазохизм вырастает из комплекса неполноценности.

***

На вопрос "кем ты хочешь стать?" гимназист отвечал: "Пинкертоном". Современный пятиклассник отвечает проще: "Бандитом".

***

Мусульманин "никогда не назовёт жену "своею женою…".

Я не мусульманин, но тоже не могу произнести эту глупость. Разве я имею право на прекрасную душу жены, на её доброту, на её материнское отношение к людям? Она "наша", "общая", а я при ней "случайность". Счастливая для меня случайность.

***

"Теперь все дети меня возненавидели".

А как бы вы хотели, Василий Васильевич, при вашем уме и полном отсутствии жизненной, а не литературной, мудрости? У упрямых стариков вырастают большие "тараканы", а тараканов никто не любит.

***

Русский народ — "вечный дурачок".

Судя по результатам выборов — это верно.

***

"Сердиться вечно нельзя. Иначе бы задохлись люди от злобы".

Хорошая мысль, Василий Васильевич. Лучше поздно, чем никогда.

***

"Мужчина лучше и чище женщины".

Ну уж, Василий Васильевич, извините. Не вы ли в этот же самый день (3.VII.1916 г.) с утра писали, что для женщин проституция — заработок, работа, а подлинные проститутки — мужики в настоящем и страшном смысле". Не ваши ли это слова?

***

Воспитание детей должно быть незаметным процессом "не замешивая сюда лица своего, как не замешивает лица мебель, на которую садятся".

Понимаю, что так надо, Василий Васильевич. Но как трудно этого достичь… У меня это не получилось. Ведь и у вас тоже.

***

"Всё это слишком густо, и всё это слишком вязко и неудобно для читателя. Я сам это чувствую. Ведь "сочинения мои замешаны на семени".

Не обольщайтесь, Василий Васильевич, кое-что и на соплях.

***

Революция — "гиблое место русской истории. Дело в том, что неумные гении от Гоголя до Толстого завели… всю Россию в гиблое, болотное место, в трясину".

Думаю, что подобное объяснение назревающей революции для философа жидковато.

***

"Я умел подобрать эти "крошечки" (чужих выражений)…"

Мой незабвенный друг (С.К.) называл себя крохобором. Он умел не только "подобрать", но с блеском осмыслить чужое, подчас нечаянно обронённое слово.

***

"Теперь не заживёшь своим хозяйством… Пришёл лупоглазый Карл Маркс. И сказал, что ему ничего не надо".

Это запись от 15 марта 1917 года. Что это — предвидение великой беды или старческое раздражение?

***

"Россия будет раздавлена Германиею физически после того, как была раздавлена духовно. Россия (и славяне) — действительно слабая страна. Ничего не можем. Ко всему бессильны".

Вселенский пессимизм, разочарование — не есть ли закономерный итог всякого, вскормленного ненавистью, человека?

***

"И на "Опавшие листья" я смотрю, как на что-то вчерашнее. О, старость, как ты грустна. Как ты страшна".

У меня к этим строкам нет комментария.

***

И вот последняя, от 3 ноября 1917 года, запись "Последних листьев": "Эту ночь мне представилась странная мысль: что может быть всё моё отношение, — всё и за всю жизнь, — к России — не верно. Я на все лады, на все времена её рассматривал с гражданской стороны, под гражданским углом. У меня был трагический глаз. А, может быть, её надо рассматривать с комической стороны. В комедии есть свой смысл. Комедия, в сущности, добрее. Комедия снисходительнее. Греки имели не одного Еврипида, но и Аристофана. Трагическое начало сходно с Молохом, который и пожирает. Во мне это было что-то пожирающее своё отечество. В тайне вещей я его (это трагическое начало. Ю.З.) ненавидел и за отсутствие добродетели. Тогда же оправдывается и Гоголь, которого я всю жизнь так ненавидел.