Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

Вот и вся премудрость. Любите родителей и начинайте читать, когда придет в этом необходимость. Этим можно заменить всю школьную программу.

А культура, музыка, английский — дело каждой семьи в отдельности, как и вообще будущего ребенка. Школа тут не при чем.

***

"Все бы любились. Все бы женились. Все бы растили деточек. Немного бы их учили, не утомляя, и потом тоже женили. "Внуки должны быть готовы, когда родители еще цветут".

Почему же мы вечно нарушаем эти естественные требования природы?

***

Не сомневаюсь, что за доброту и праведность моя жена попадет в рай. Это будет рай "по Розанову": там ее будут поить вместо воды арбузами", которые она так любит.

***

Береги свой дом, потому что за стенами его — равнодушие.

***

Выпускник школы, института никому не нужен. Это надо помнить и быть готовым окунуться в "ледяное море равнодушия. Кто его переплывет — выползет на берег. Без перьев, без шлейфа, кой-какой. Но выползет".

(И это с мыслью о нашей школьнице Ксюше).

***

"Смазали хвастунишку по морде — вот и вся "История социализма в России".

"Смазали", а он всё хорохорится.

***

"Развод — регулятор брака".

Не забывайте о нем, люди, вынужденные жить в семейной фальши.

***

"Как мелкий вор выходил я от Буре, спрятав в карман (к часам L. Ademars № 10165) коробочку с золотой цепочкой. У детей — ни нарядца, мама — больна, а я купил себе удовольствие на триста рублей".

Сколько противоречивых эмоций вызвали эти часы у В. Розанова!

И во мне всю жизнь живет история, связанная с часами.

Лет в тринадцать я выменял швейцарские наручные часы у карманного вора Фекли. Выменял на хромовые сапоги отца, погибшего на фронте. Часы сохранились, они ходят до сих пор. Они давно стали для меня реликвией, я писал об этой истории в своих воспоминаниях.

Я берегу часы, надеваю их не часто. Когда я вижу их, оживает послевоенное голодное детство.

***

"Я, собственно "родился вновь" и, в сущности, просто "родился" — уже тридцати пяти лет около теперешней жены моей и ее матери".

Это написано Розановым и обо мне. Я тоже "родился" духовно при подобных обстоятельствах, только в тридцать четыре года.

***

"Наполеон совершенно никому не интересен. Наполеон интересен только дурным людям (базар, толпа)".

А ведь верно. У великих нельзя ничему научиться. Они любопытны только как литературные герои. Интересны живые чудаки.

***

"Я провозился с деньгами, нумизматикой и сочинениями вместо здоровья мамы. Ошибка всей жизни".

Вот почему я бросаю свои бумаги, когда жена о чем-то просит. Никакое "творчество" не важнее живой жизни.

***

"Неужели я без "места" в мире?"

И жена любимая, и литература, как свои штаны, и дети, и деньги, а все тревога, все "место" искал".

Наверное, поиск "места" есть подлинное назначение Человека. Все остальное: благополучие, спокойствие, удовлетворенность — есть довольство свиньи у сытного корыта.

***

"…уклончивость всех вещей от определения своего, уклончивость всех планет "от прямой…"

Как тяжело найти точное слово! Даже Пушкин, судя по рукописям, искал его мучительно.

***

Тайна творчества Гоголя всю жизнь не отпускала Розанова. Его суждения о Николае Васильевиче поразительно противоречивы.

От "все пьесы его, "Женитьба", "Игроки", и повесть "Шинель" — просто петербургские анекдоты. Они ничего в себе не содержат. Странная элементарность души…" до "Гоголь и есть Александр Македонский. Так же велики и обширны завоевания. И вновь открытые страны". Даже "Индия" есть.

Я, как и Розанов, не люблю Гоголя за бездушность и надуманность его героев. Но фраза Гоголя "Пушкин не оставил к себе лестницы" примиряет его с ним.

***

"Ничего так красиво не лежит на молодости, как бедность. Бедность чистоплотная".

Это тоже о моей жене — чистоплотность на всю жизнь.

***

"Что такое "писатель"? Брошенные дети, забытая жена и тщеславие, тщеславие…"

И бросить писать не могу, и "писателем" быть не хочу. Вечно ищу "золотую середину".

***

"У Рцы (Романова Ивана Федоровича) "Бог прибрал троих детей." Он и Елена Ивановна перенесли то, что вообще нельзя перенести, под чем кости хрустят, душа ломится. И живут. Живут пассивной жизнью (после страдания), когда активная невозможна.

Вот отчего нужно уважать старость — она бывает "после страдания. Этого нам в гимназии в голову не приходило. Думаю, что любая старость — "после страдания", ибо жизни без горя и боли не бывает. Да и сама старость — страдание".

***

"Зависимость меня от жены — как зависимость слабо нравственного от нравственного".

У меня тоже.

***

"Жизнь — раба мечты". Розанов.

Но разве мечта — не раба жизни?

***

"Церковь не "учила", не "говорила", а повелевала верить в Бога и питаться от бессмертия души. Василий Васильевич это одобряет, говорит "Так нужно".

А я одобрить не могу.

***

"По содержанию литература русская есть такая мерзость, — такая мерзость бесстыдства и наглости, — как ни единая литература".

Василий Васильевич, вы о своём времени говорите или о нашем? Посмотрели бы вы теперь на наши книжные прилавки… У вас Достоевский и Толстой, у нас — Маринина.

***

Розанов заставил меня подумать вот о чём: Христианство — это хорошо, это благочестиво. Поклонение солнцу — это плохо, это язычество. Христос сотворил чудо: накормил хлебом пять тысяч человек. Солнце кормит всё человечество. Христианство призывает к покорности, то есть к пассивности. Солнце зовёт к жизни, к труду, к радости.

Кто же более достоин поклонения — Бог или Солнце?

Это понял древний фараон Эхнатон, организовавший новую религию — поклонение Атону, Богу Солнца. Но… Бог сотворил само Солнце, вместе с Вселенной, которую мы тщетно пытаемся познать. Любопытный вывод для меня, материалиста.

***

Поистине, если два человека держат друг друга за руки и смотрят в глаза, то не "они проходят", а мир проходит, ибо справедливость и вечность с ними, а мир не справедлив и потому преходящ.

***

Да, Василий Васильевич, колокол давно звонит, а звук пустой. Звонит по сильной стране с дружным народом. Такой страны давно нет. Да и была ли?

***

"Народ этот пролил утешение во все сердца. И всё-таки он проклят. Он стал поругаемым народом, имя которого обозначает хулу. Что же случилось? О, что же такое, особенное?"

И куча вопросительных знаков.

А случилось, Василий Васильевич, обыкновенное — этот народ подал другим, голодным, пожирающим друг друга народам, хлеб — христианство — и тем самым стал живым упрёком бездельникам. Этот народ до сих пор трудолюбивее и умнее всех нас. Разве мы можем простить ему это.

***

Социализм — это: "до нас ничего важного не было", мы построим все сначала".

И все развалили.

***

"Кузнецов, трудовик второй Думы, пойман как глава мошенническо — воровской шайки в Петербурге. Это же ужасно".