Невил Шют - Крысолов

— Pauvre petite chou, [26] Бедная детка (фр.). — смущенно сказал он, — теперь тебе станет лучше. Это жара виновата.

С усилием он подвинул Шейлу и усадил Розу к себе на колени, — теперь и она может смотреть в окно, и ей будет легче дышать. Она все еще горько плакала; Хоуард опять вытер ей глаза и заговорил с ней ласково, как только мог. Великанша соседка безмятежно улыбнулась, ничуть не взволнованная случившимся.

— Укачало вашу девочку, — сказала она на певучем среднефранцузском наречии. — Вроде как на море. Меня всегда тошнило в дороге, когда я была маленькая. Всегда, всегда. И в поезде, и в автобусе, всегда одно и то же. — Она наклонилась: — Sois tranquille, ma petite, [27] Успокойся, крошка (фр.). это все пустяки.

Роза взглянула на соседку и перестала плакать. Уголком носового платка, что был почище, Хоуард вытер ей глаза. Она затихла и, молчаливая, покорная, сидела у него на коленях и смотрела на все, что медленно проплывало за окном.

— Меня никогда не тошнит в автомобиле, — гордо сказал Ронни по-английски. Соседка посмотрела на них с пробудившимся любопытством: до сих пор они говорили по-французски.

Дорога была точно поток, стремящийся на запад. Дряхлые, расхлябанные легковые машины и грузовики, повозки, которые тянули мулы или ослики, до отказа набиты были людьми, жаждущими попасть в Монтаржи. Автобус пробирался сквозь толпу тех, кто шел пешком, — эти толкали ручные тележки, детские коляски, даже тачки, нагруженные всяким скарбом. Хоуард едва верил своим глазам — казалось, вся страна отступает перед неприятельской армией. Женщины, которые еще работали на полях, порой поднимали голову и глядели на странную процессию на большой дороге. Потом снова склонялись к своим овощам: работа не ждет, надо собрать урожай, это куда важнее, чем странный поток, затопивший дорогу…

На полпути к Монтаржи автобус медленно накренился на левый бок. Шофер яростно крутил баранку руля; от левого заднего колеса шел мерный стук. Автобус черепахой дотащился к обочине и остановился.

Шофер вылез и пошел посмотреть, в чем дело. Потом медленно вернулся к двери.

— Un pneu, — кратко объяснил он. — Il faut descendre — tout le monde. [28] Шина. Выходите все (фр.). Надо менять колесо.

Хоуард с облегчением вышел. Они просидели взаперти без малого два часа, из них час в пути. Детям жарко, они устали; передышка явно будет им на пользу. Он сводил их, ради приличия по очереди, в ближние кустики; церемония эта не ускользнула от пассажиров, которые теперь окружали автобус. Они подталкивали друг друга локтями:

— C'est un anglais. [29] Он — англичанин (фр.).

Шофер при помощи двоих пассажиров установил под автобусом домкрат и снял колесо, на котором спустила шина. Хоуард немного последил за их работой, потом ему пришло в голову, что это удобный случай дать детям поесть. Он достал сверток с провизией и отвел детей на несколько шагов от дороги, подальше от толпы. Усадил всех троих на зеленую траву в тени под деревом и дал им хлеб с маслом и молоко.

Дорога тянулась на запад, прямая, без единого изгиба. Насколько хватал глаз, она была забита повозками и машинами, все сдвигались в одну сторону. Хоуард смотрел с изумлением, ничего подобного он не видел за всю свою жизнь, — поистине великое переселение целого народа.

Вдруг Роза сказала, что она слышит самолет.

Хоуард машинально обернулся. Но ничего не расслышал.

— Я слышу, — сказал Ронни. — Летит много самолетов.

— И я хочу слушать самолет, — заявила Шейла.

— Глупая, — сказал Ронни. — Их много. Неужели ты не слышишь?

Старик напрягал слух, но тщетно.

— А вы их видите? — спросил он небрежно, но втайне похолодел от страха.

Дети вглядывались в небо.

— Via, — вдруг сказала Роза и показала пальцем. — Trois avions-la. [30] Вон там. Три самолета (фр.).

Ронни в волнении обернулся к Хоуарду:

— Они летят прямо к нам! Вы думаете, мы их близко увидим?

— Где они? — спросил Хоуард. — А, вижу. Едва ли они пройдут близко. Видишь, они летят мимо.

— Ну-у, — разочарованно протянул Ронни. — Я хотел посмотреть их поближе.

Самолеты снижались над дорогой мили за две от них. Хоуард ждал, что они приземлятся где-нибудь в полях у дороги, но они не приземлились. Они выровнялись и полетели над самыми вершинами деревьев, по одному с каждой стороны дороги и один позади, посередине. Послышался негромкий частый треск. Старик смотрел и не верил — не может быть…

Потом одна за другой с заднего самолета на дорогу упали пять бомб. Хоуард видел, как от него отделились бомбы, как встали на дороге пять огненных фонтанов, как взлетели в воздух бесформенные странные куски.

— Les Allemands! [31] Немцы! (фр.). — пронзительно вскрикнула какая-то женщина возле автобуса.

И началось безумие. Шофер маленького «пежо» за полсотни шагов от них заметил переполох в толпе, глянул через плечо — и врезался в повозку впереди, которую волок мул; одно ее колесо развалилось, седоки и поклажа рухнули наземь. Французы, окружавшие автобус, очертя голову кинулись к двери, как будто этот ящик из стекла и фанеры мог стать для них убежищем, и сбились жалкой кучкой у входа. Самолеты теперь мчались прямо на них, пулеметы изрыгали пламя. Задний самолет, сбросив бомбы, пролетел вперед и направо; шедший справа плавно отошел назад и к середине, готовясь в свою очередь бомбить дорогу.

Некогда было что-то делать, куда-то бежать, да и некуда бежать. Хоуард схватил Шейлу и Ронни и, прижав обоих к себе, распластался на земле. И крикнул Розе:

— Ложись! Скорее!

Самолеты были уже над ними — одномоторные темно-зеленые монопланы со странно изогнутыми, низко расположенными крыльями. Те, что шли справа и слева, дали пулеметные очереди по автобусу, средний самолет хлестал дорогу трассирующими пулями. Несколько пуль просвистели над Хоуардом и детьми и взметнули землю и траву в нескольких шагах за ними.

На мгновенье Хоуард увидел стрелка в задней кабине. Это был юнец лет двадцати, не старше, с энергичным загорелым лицом. На нем было желтое кепи какого-то студенческого союза, он стрелял в них — и смеялся.

Два фланговых самолета пролетели мимо, средний был уже совсем близко. Старик видел бомбы, подвешенные в рамах под крылом, и в смертельном страхе ждал — вот сейчас упадут. Бомбы не упали. Самолет пронесся над головой, едва ли не в сотне футов. Хоуард, обмякнув от облегчения, смотрел ему вслед. Он видел — ярдов на триста дальше над дорогой бомбы отделились от самолета и вверх взметнулись обломки. Колесо какой-то повозки проплыло по воздуху, потом упало в поле.

И опять начался тот же изящный, плавный танец: задний самолет менялся местами с левым. Они исчезли вдали, и скоро до Хоуарда донесся грохот — новый груз бомб обрушился на дорогу.