Ёко Тавада - Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов

Делать нечего — направляешься в зал ожидания. Он забит людьми. Там ярким светом пылают лампы, буфетная стойка и края столиков отливают серебром, рюкзаки молодых путешественников разноцветным ковром покрывают пол, кто-то бренчит на гитаре и гнусавит себе под нос песенку, кто-то дремлет. Клубы табачного дыма плавают под потолком. Наверное, все эти люди ждут обещанного автобуса. Ты пробегаешь глазами коротенькое меню на столике: круассан и кофе с молоком на завтрак. Неожиданно просыпается аппетит. Утро еще не наступило, ты еще не проголодалась, но одна только мысль о завтраке создает какое-то рассветное настроение. Непонятно только, отчего здесь все так дорого. Так, пожалуй, все свои франки просадишь — те, что поменяла в расчете провести два дня в Париже. Подошла официантка, смотрит и усмехается. Над чем? Разве меня не надули? Не спровадили с поезда? Разве здесь не грабительские цены? Разве не бросили меня в этой глуши?! Впрочем, ты тут же отбрасываешь свои идиотские вопросы. Когда не знаешь, где находишься, делаешься излишне подозрительной. Мыслимое ли дело — надуть столько людей сразу? Одно странно: проводник сказал, что мы подъезжаем к Франции, а на самом деле я уже во Франции. Круассан и кофе поразительно вкусные, да и расходы, в конце концов, можно пережить. Для ровного счета прибавляю чаевые и протягиваю купюру официантке: «Заберите, сдачи не надо». Она неловко улыбается, хватает бумажку и бежит со всех ног. Ты улыбаешься в ответ: наверное, это очень неиспорченная девушка, если разволновалась от такой мелочи.

Но автобуса нет как нет. Что ж, остается только набраться терпения и ждать. Время от времени о себе дает знать разрастающееся в тебе раздражение, и ты без всякого смысла глядишь в черное окно, завидуя всем этим умиротворенным людям вокруг тебя, которые верят в появление призрачного автобуса.

Тут откуда-то сбоку выплывает красивое лицо — то ли мужчина, то ли женщина. «Вас, кажется, показывали по телевизору. Вы, случайно, не пианистка?»

Если это женщина, то голос с хрипотцой, возможно, предполагает некую провокацию; если же голос принадлежит мужчине, его можно счесть чистым и звонким. Голос таит медовую сладость любовного свидания, но ты в ответ равнодушно бросаешь: «Интересно, когда все-таки появится автобус?» И вот от сладости и романтизма уже ничего не осталось, ни капли. Люди здесь не теряют времени зря: они флиртуют, говорят комплименты, им хорошо и без всякого автобуса, но ты не в состоянии разделить их восторги. Вместо того чтобы плыть по течению, доверить судно капитану, ты приковываешь свою жизнь к расписанию, мечтаешь о поездах, которые не выбиваются из графика, чтобы устремиться в суетливое будущее.

Но вот из темноты послышался звук моторов — прибыли автобусы. Кто-то ринулся к ним, кто-то стал подниматься со своих мест с неохотой и ленцой. Ты бросилась в первый автобус и села на переднее место. Своими фарами автобус пробурил во тьме тоннель света и двинулся в него. И вот мы уже на границе. Ты видишь флаги — бельгийский и французский и ахаешь от догадки: значит, мы ехали не по Франции, а по Бельгии. В Бельгии говорят по-французски, и там тоже в ходу франки. Но только бельгийский франк в несколько раз дешевле французского… Вот почему официантка так разволновалась от твоей щедрости, когда ты расплатилась с ней французской купюрой и сказала «сдачи не надо». Наверное, она начала тебя презирать — так ведут себя только мерзкие нувориши. Ты забыла, что между Гамбургом и Парижем расположена Бельгия, и за эту ошибку пришлось заплатить немалый штраф.

Но вот ты наконец в Париже. Такси выстроились в ожидании пассажиров. Прыгаешь в машину, называешь адрес. «Дорога забита, уж и не знаю, когда на месте будем». При этом водитель напевает себе под нос и пребывает в прекрасном настроении. Забастовка — это, наверное, весело. Жизнь замирает, и город превращается в прогулочную площадку.

Несколько лет назад ты оказалась в Марселе во время забастовки мусорщиков. Возле дорог — горы мусора. С каждым днем они становились выше и выше. Вскоре, чтобы увидеть вершину, приходилось задирать голову, но забастовка все не прекращалась. Под летним солнцем пищевые отходы стали гнить. «Ну и вонь!» — сходились в своих ощущениях самые разные люди. В воздухе чувствовалось какое-то праздничное возбуждение. Когда же забастовка закончилась, горы мусора исчезли в мгновение ока. Если эти горы сумели так быстро ликвидировать, то возникает подозрение, что трудности кто-то создавал нарочно.

Шофер продолжает что-то напевать, всем своим видом показывая, что никуда не торопится. Однако ему удается каким-то образом избегать пробок, на резких поворотах он демонстрирует ловкость и чувствует себя на улицах города как рыба в воде. Ему, похоже, можно довериться. Ты откидываешься на сиденье и вскоре добираешься до театра — ровно в два часа. На дверях висит большой лист бумаги, надпись на нем гласит, что ввиду всеобщей забастовки представления отменяются. Тут ты и вправду свирепеешь, но на тяжелую металлическую дверь это не производит никакого впечатления. Ты ей жалуешься: «И чтобы приехать сюда вовремя, мне столько пришлось вытерпеть!» В ответ — молчание. Дверь не открывается. Пинаешь ее изо всех сил. В первый раз в жизни бьешь ногой в дверь. Но дверь хранит молчание и даже не шелохнется. Ты еще раз бьешь по ней ногой и в результате привлекаешь внимание трех мальчишек — они показывают на тебя пальцем и гогочут.

— Что вы ржете? Почему не в школе? — кричишь ты, но они продолжают смеяться. Наверное, и учителя бастуют. А может, им на уроке обществоведения дали задание изучить особенности забастовки? Наверняка им уже объясняли, что есть такое право — право на забастовку, может, их даже учат тому, как эти забастовки организовывать. В это время никто ничего не должен бояться. От ярости ты прямо на месте делаешь сальто. Тут мальчишки перестают гоготать и смотрят на тебя с явным уважением. Вот она, сила искусства! Теперь делаешь колесо — приходишь в себя.

Потом ты находишь ближайшую станцию метро и отправляешься на Северный вокзал. Запыхавшись, подбегаешь к кассе: «Мне срочно надо в Гамбург!» Кассир равнодушно отвечает: «Поезда не ходят».

— И что прикажете делать?

Кассир все так же бесстрастно объясняет: «Доехать автобусом до Брюсселя и пересесть на местный поезд».

Опять в Бельгию! Все эти железнодорожники — одного поля ягодки. Всего на одну ночь ты забыла про существование этой страны. И теперь в наказание всю жизнь возвращаться туда? Но проклинать Бельгию не имеет смысла. На Бельгии никакой вины нет. Просто нужно усвоить, что такая страна есть и она тебе не соринка в глазу, чтобы по первому желанию небрежно смахнуть ее.

Читать дальше