Александр Бялко - Роман с физикой, или За всех отвечает любовь

В соседнем номере Борков пил чай, заваренный в стакане, и читал книгу. В гостинице Дубна было тихо как на кладбище.

Биологические часы Кушаченко имели свой будильник. Он сработал как всегда в четыре ночи. Осенью ночи в России самые темные. Летом ночи почти белые, а кое-где и совсем белые, зимой ночи тоже белые – от снега. И только поздней осенью бывают настоящие непроглядные ночи. Такая ночь стояла за окном. Володя подошел к графину – обязательному атрибуту советской гостиницы, жадно выпил стакан воды. Тут в свете тусклого фонаря за окном он заметил, что в комнате еще кто-то спал. События последнего вечера как-то выпали у него из головы. Он заметил, что одет.

– Значит опять набрался – сделал он вывод. Что он встретил Боркова и пошел с ним ужинать это он помнил точно, но что было потом – совсем не помнил.

– Опять кто-то из собутыльников не смог дойти домой, – подумал Володя, – с кем мы пили после Боркова – не помню.

Прежде чем, раздеться и лечь, надо было достать припрятанную накануне бутылку и поправиться. Тут он с удивлением заметил, что кровати перепутаны. Кряхтя, Володя залез под соседнюю кровать и достал из-под нее бутылку.

Денис не спал и все слышал. Сосед его бродит по комнате, пыхтит и лезет под его кровать. Сомневаться в том, что он агент КГБ уже не приходилось. Все было ясно.

Володя открыл бутылку, налил из нее в стакан, в другой воду, с шумом вдохнул и выпил сначала один потом другой. И так же громко выдохнул. Потом снова наполнил оба стакана и подошел к спящему соседу.

– Слыщь ты, как тебя, иди, поправься, – и стал трясти за руку соседа.

У Володи обычно оставались ночевать страдающие такой же болезнью, как и он сам сотрудники дубненского института. В основном это были техники, механики, завхозы, получившие в свое время неограниченный доступ к спирту.

Денис понимал, что Володя от него не отстанет. Лучше дружить с плохим соседом, чем враждовать с хорошим, – говорит американская поговорка. Поэтому он решил зря не сопротивляться и получить удовольствие.

Он встал, взял в темноте предложенный стакан и выпил. Ощущение было такое, что он выпил стакан ртути, такой тяжелый и металлический вкус проткнул всю голову. Дышать было не чем. Кроме того, эта ртуть еще и жгла горло и рот. Никогда в жизни он не пил такой гадости. Мысль была одна – второй раз за ночь его обвели вокруг пальца как ребенка. Денис не сомневался, что сейчас он упадет на пол парализованный, и КГБ будет делать с ним все, что захочет.

В стакане был спирт. Простой спирт, не медицинский, какой-нибудь, двойной очистки, а технический. Кроме того, от лежания под кроватью он стал теплым. В гостинице Дубна хорошо топили.

Из туалета вернулся Володя, отливший продукты переработки спирта.

– Ну, что полегчало, или еще? – спросил он у Дениса, который стоял с выпученными глазами и стаканом в руке.

Володя принял молчание, как знак согласия. Отобрал у Дениса стакан и снова наполнил его. Потом потянулся ко второму. Тот был полон.

– Ты, что не запиваешь? Ну, ты даешь!

Пока Денис стоял, как окаменелый, Володя бодро налил себе спирта на глоток, сделал глубокий вдох и выпил эту отраву. После чего выдохнул и запил водой из другого стакана. Денис вдруг понял, что пожар в горле надо залить водой, схватил графин и жадно, обливаясь, стал пить прямо из горлышка.

– Ну, вот так лучше, – прокомментировал Володя.

Дениса отпустило, и он на ощупь дошел до кровати. Отсутствие тренировки сказалось сразу, голова кружилась, по груди растекалось тепло. Денис лег на кровать, и ему страшно захотелось спать.

– Ты все? – Ночная пьянка закончилась не начавшись.

– Жаль, – добавил Вова, не услышав ответа.

Он тоже лег на свою кровать.

– Завтра рано вставать, мой шеф из Москвы приехал, – поделился новостью Володя, – Спокойной ночи! – и захрапел.

Утром, когда Денис проснулся, уже светило солнце. Комната была пуста, точно так же, как и вчера вечером. Можно было бы считать все произошедшее дурным сном, если бы язык во рту не шуршал от сухости и не болел бы глаз.

С этого утра Денис перестал смотреть на Россию с пренебрежением, как отсталую страну. Он проникся интересом к России, и ее народу. Скоро он выпустил книгу (под псевдонимом, конечно, профессия не позволяла ему писать под настоящим именем), которая стала бестселлером на Западе. Называлась она «Русские». С Россией он больше никогда связей не порывал и уже после перестройки написал еще один бестселлер «Новые русские». Это словосочетание стало расхожим во всем мире, и у нас тоже. Поэтому, когда вы рассказываете анекдот про новых русских, вспомните ту черную октябрьскую ночь 1977 года, с которой все началось. Последний раз я встретил его в Москве совсем недавно. Он входил в совет директоров то ли Юкоса, то ли ЛУКОЙЛа или Роснефти, не помню.

Утром профессора спокойно сидели в баре у конференц-зала, и пили кофе. Конференция шла своей чередой. Председательствовал Тамм. Изотов послушал первый доклад. После непонятной фразы по-русски делалась пауза и переводчик произносил тоже самое по-английски, от этого понятнее ничего не становилось. Борков своим пронзительным умом уже отметил в материалах конференции пару интересных докладов, прочитал их, а остальное было скучно. Поэтому он не стал мучить Изотова непонятной лексикой, и они пошли пить кофе.

– Я уже подошел к Тамму, нам повезло и Сахаров будет.

– А Сахаров действительно отец водородной бомбы?

– Не совсем. Отец, скорее, Тамм и еще один Виталий Гинзбург. Его кроме профессионалов никто не знает. Он, если и прославится, то через сто лет. (Борков оказался прав, Виталию Гинзбургу дали нобелевскую премию уже в 21-ом веке.) Они авторы идей. Оплодотворили, так сказать. А Сахаров получается мать – он все это выносил и породил.

К ним подошел молодой парень модно одетый и в черных очках. Под очками он, естественно, скрывал синяк под глазом.

– Здравствуйте, это я. Вы узнали меня? Вчера ночью, – в номере, помните?

Изотов не зная, что к чему – широким жестом пригласил парня к столу. Борков не стал возражать. Тот охотно подвинул стул и сел.

– Денис Коротков, корреспондент комсомольской правды, – представился незнакомец.

– А что вы черные очки надели, как шпион?

Дело в том, что в советских фильмах того времени шпионы всегда носили черные очки.

– Это он вчера с Володей столкнулся, – за Дениса ответил Борков. Сам Денис на некоторое время проглотил язык, а душа его оказалась в пятках. Россия все больше и больше удивляла его, и каждый раз наповал.

Чтобы снять неловкую паузу, Изотов заметил:

– А у вас финское произношение. Вы родом из Карелии? Знаете очень интересное явление лексическая конвергенция далеких языков, когда народы живут рядом. Как русские и финны в Карелии. Языки разные, но русские говорят с финским акцентом, а карелы с русским. У нас в Молдавии было что-то похожее. Меня всегда занимала эта проблема.