Наталья Шумак - Та-Ро

Поверила сказочке, сочиненной тысячу лет назад. Хорошо. Пусть так. Каждый день ждала. Ждала. Вот-вот объявится обещанный отцом Филаретом меч. Даже расспрашивала. Не слышал кто про сие бесценное изделие бога? Увы. На смех не поднимали и за это спасибо. Что у нас в итоге? Пятьдесят гвардейцев. И на это потрачено столько времени??? Идиотка она и есть идиотка. Из песни слов не выкинешь.

Проснулась с сильно бьющимся сердцем, резко села, поднесла ладони к лицу. Браслет светился, наполняя комнату мягким золотистым сиянием. Что такое? Встала на четвереньки, (а как иначе, если спишь на полу) прислушалась. Ничего. Обычная густая тишина. И голоса. Издали, со двора, отрывистый сердитый шепот. В чем дело? Босая, полу сонная, в наброшенном на плечи халате, осторожно раздвинула седзи, просочилась в коридор, споткнувшись о свернувшегося калачиком человека. Чуть не шлепнулась. Вот и вся хваленая подготовка. Стыдитесь, девушка. Подавила порыв раздражения. Корова неповоротливая. Блин. А еще бойцом себя считает.

-Неждан? Что ты тут делаешь?

Он собрался объясняться. Принцесса положила тонкий пальчик на губы юноше.

-Тс-с-с. Пошли.

Заскользила по коридору, бесшумно, (зря ли ее колотила Тинэль) выглянула во двор. В нескольких шагах от крыльца, вытянув из ножен мечи стояли Ояма, и два, назначенных им на эту ночь, охранника. А перед ними... Монахи. Местные, чтущие Просветленного Принца. Бритые налысо, с непокрытыми головами. И...

-Отец Михаил? Вы же уехали в Ки-ото.

Он кивнул и поклонился.

-Что такое?

Удивленно спросила Ли. Ояма, не оборачиваясь извинился.

-Простите, госпожа. Они требовали, чтобы я позвал вас. Я уговаривал их потерпеть до утра.

-Все в порядке, Ояма-сан. Ты правильно действовал. Но раз уж я проснулась, могу выслушать монахов. Только оденусь.

Неждан видел, пока принцесса вернулась в гостиницу, что офицер тщательно обыскал каждого из трех ночных гостей. Не слушая никаких возражений. Особенно сопротивлялся отец Михаил. Помощники Оямы наблюдали с самым суровым видом.

-Вы невежливы.

-Иначе, не пущу! Добрая ночь, Неждан-сан.

-Добрая ночь, Ояма-сама. А вы не ложились? Или уже встали?

Нелюбимого им священника из Порту толмач проигнорировал. Ояма ответил.

-Спал здесь, на веранде.

Толмач решил, что усердный вояка решил проконтролировать поведение самураев. Понаблюдать за тем, как они несут стражу. Но офицер добавил неожиданно.

-Хотел встретить последний рассвет в этой деревне.

Неждан наклонил голову в знак понимания. Действительно. Сначала здесь, а вскоре настанет и время последнего рассвета в Синто...

-Простите, если мой вопрос доставил вам неудобство, Ояма-сама.

Ли появилась вскоре, в сопровождении той самой служанки, расположением которой Неждан пользовался столь беззаботно, к обоюдному удовольствию. Госпожа разбудила Ачико, чтобы она приготовила чай. Попросила толмача не уходить.

-Останься, дорогой полиглот.

Фразы Неждан не понял. Ключевое слово было незнакомым. Не росским, не ромским, не латыньским. Толмач потер длинным пальцем переносицу. И отмел вопрос прочь. До более подходящего момента. Точно неуклюжий верблюд, застыл задумавшись на дороге. Ачико задела его проходя мимо, бросила на юношу быстрый пылкий взгляд, просеменила на кухню. Сегодня ночью они опять были вместе. Но недавно, смутное предчувствие обеспокоило толмача, вынудило подняться и залечь перед входом в комнату госпожи. Самозванец, в телохранители подрядился, гонимый глупым беспокойством, и тут же - задрых крепко, ни фига не услышал. Госпожа об него, точно о свернутый в рулон ковер, споткнуться изволила. Хорошо еще смеяться не стала.

Принцесса присела, подогнув ноги напротив застывших точно изваяния монахов. У Неждана защемило сердце. Так прекрасна показалась госпожа. Безупречная осанка, спокойные изысканные жесты. Чуть вздернутый подбородок. Удивление в прищуренных глазах.

-Отец Михаил, вы же уехали вечером? Почему вернулись?

Священник с застывшим неживым лицом кивнул в сторону спутников.

-Я просто проводил этих людей к вам, по их настоятельной просьбе.

Ли полу обернулась к незнакомцам.

-Итак? Ваши объяснения? Что привело вас ко мне в неурочный час?

Бритоголовый монах вдруг проскрипел на классическом романском. И если отрешиться от несколько ржавого лязга, (точно он был сильно простужен) выговор оказался втрое лучше, чем у зазнавшегося толмача. Ни в ударениях, ни в окончаниях он не сделал ни одной ошибки. Неждан так удивился этому обстоятельству, что совершенно пропустил мимо ушей смысл слов. Даже головой потряс, чтобы вернуться обратно, к беседующим.

-Что? Что вы сказали?

Ли молча крутила в пальцах веер. А бритоголовый повторил с удовольствием.

-Прошу прощения, но дело не терпит отлагательства. Сердце мира, пришло время остановиться!

Лицо говорившего поплыло, меняя форму, цвет кожи. Теперь в одежде местного монаха сидел беловолосый человек, с серьгой в ухе. Холодные голубые глаза полны ненависти. Его спутник тоже преобразился в симпатичного блондина, очень похожего на старшего. Младший брат? Подумал потрясенный происходящим, но не утративший способность соображать Неждан. Отец Михаил, точно его отпустила невидимая сила, закрыл глаза, мягко опрокинулся навзничь. Ли вскинула руку, скомандовала громко, четко.

-Нет, Ояма! Нет! Не вмешивайся. И ты, Неждан тоже. Эти господа имеют дело лично ко мне. Ко мне одной.

Последняя фраза прозвучала с легким нажимом. Прицесса казалась побежденной, но имеющей силу, остаток силы для угрозы. Белоголовый согласился. Буркнул в сторону, для напарника.

-Хорошо. Отпусти их.

Принцесса кивнула, но скорее себе, своим мыслям. Точно течение событий ужаснувшее ее, теперь выравнивалось. Белоголовый схватил и дернул вверх запястье своей добычи.

-Все. Пошли.

Тон его голоса был весьма красноречив. Неждан похолодел. Госпожу убьют? Эти неприятные люди с ледяными глазами? Почему она слушается? Ли стала подниматься на ноги. Перепуганный толмач пробормотал извечную фразу о пророке, готовясь тоже встать, не зная еще зачем. Быть безучастным он не мог, не смотря ни на какие приказы. В душе Неждан никогда не являлся слугой. Привык принимать решения, а не ждать команды. Всегда. Даже в подобный, дурацкий момент, требующий скорее воинских доблестей, чем умения плести словесные кружева на десяти языках подлунного мира. Что ж, он готов. Но чехарда стремительных мыслей пронеслась не только в многомудрой голове толмача. Страшно взревел, точно раненый бык, бывший ронин, назначенный на должность офицера лишь несколько дней назад. Он знал, что такое гири и считал заморскую принцессу своей госпожой. Беспрекословное же повиновение, обычное для воинов Синто, слегка потускнело в его душе за годы прозябания и одиночества ронина. Ли могла сколько угодно велеть самураю не дергаться. Ояма уже принял решение.