Семен Данилюк - Милицейская сага

- Звонили мне из областной прокуратуры. Предлагают прекратить дело, - заигравшийся Берестаев принялся разбирать авторучку. - Может, и впрямь пойдем навстречу коллегам? Сумма хищения в общем-то плёвая. Чего там? Девятьсот рублей. С работы её уволили. По партийной линии, меня в райкоме заверили, - строгач с занесением будет. Серьёзные люди звонят, - он испытующе скосился на отмалчивающегося следователя. - Знаешь ведь, кто у неё, сволочи, в подсобке пасся. Да и тебе перед назначением - лишнюю мороку с плеч. Что мыслишь?

- Проще найти, кто не пасся, - в сейфе у Тальвинского покоилась изъятая при обыске записная книжка - едва ли не дубликат справочника горкома партии. - Мы-то с вами знаем цену этой "души коллектива".

Следователь точно использовал настроение тугого на нажим прокурора - Берестаев с ненавистью скосился на телефон.

Не теряя темпа, Андрей вытащил из портфеля и развернул рулон бумаги, испещренный изнутри стрелочками, крестиками, виньетками, подвластными только ему самому, да разве что еще двум-трем особо опытным дешифровальшикам Генштаба. Пристукнул ладонью сверху:

- Вот они, все Лавейкинские связи. До донышка, можно сказать, шахта пробурена. Так?

- Так, - поднявшийся прокурор со сдержанным восхищением пытался прочесть невиданную схему.

- А вот и не так, - Тальвинский отпустил руки, и рулон скатался в центре стола. - Почему за два месяца не вышли на источник излишков?

- Чего спрашиваешь? Хреново искали.

- Не там искали. Зациклились, что пересортица внутри самого горпромторга затеялась. Мол, сами воруют, сами и химичат. А вот это что?

Из того же объемистого портфеля он вытащил и бросил об стол пыльный полиэтиленовый мешок.

- Ну, джинсы.

- Самострок. И, между прочим, "варенка". Самый сейчас писк. Что скажете? Или в горпромторге еще и подшивают? А кожу вы где-нибудь такую видели?.. Ее в кустарной мастерской не сляпаешь. Явно фабричная штучка. Любая из них в лёт уходит! И такого добра накрыли аж на двадцать тысяч. Почитай, две расстрельных статьи ( сноска - " в соответствии с комментарием к ранее действовавшему Уголовному кодексу РСФСР, хищение на сумму свыше десяти тысяч рублей признавалось совершенным в особо крупных размерах и каралось вплоть до смертной казни"). В этой истории, Юрий Иванович, Лавейкина, дама приятная во всех отношениях, даже не руководство горпромторга прикрывает, а кого-то куда покруче. Потому считаю - дело необходимо направить в суд.

- М-да. Жаль, поздновато дельце это тебе передали. Загубили на корню, пинкертоны, мать их!

В этих "пинкертоны" были все. И районные ОБЭХЭЭСники, при случайной проверке малюсенького поселкового магазинчика натолкнувшиеся на огромные, на двадцать тысяч рублей, излишки и так и не установившие их причину. И начальник следствия Чекин, передавший сложное "хозяйственное" дело недоумку Хане. И следователь Ханя, за полтора месяца не удосужившийся открыть папку с уголовным делом. Где-то сбоку "прилепился" и сам Берестаев, по нерадивости и некомпетентности исполнителей оказавшийся в каком-то мерзком, двусмысленном положении.

- Значит, полагаешь, под суд её надо, воровку? - Берестаев решительно навис над перекидным календарём. - Ага! Сегодня у меня выездная сессия, завтра - я в колонии, в пятницу с утра уезжаю в район по "Урожаю", там они меня не достанут. Потом выходные. Это я на дачу смоюсь, - горячечно листая календарь, непонятно бормотал прокурор. - В общем, так, Тальвинский. Можешь не спать, не есть, ночевать в кабинете, но не позже чем в понедельник дело должно быть у меня на столе с обвинительным заключением. Всё, действуй!

Следователь заулыбался, почему-то обрадованный перспективе не спать и не есть несколько суток, но подниматься не спешил.

- Чего-то неясно? - теперь уж Берестаев, давно косившийся на сиротливо лежащую тоненькую папочку, заподозрил неладное.

- Вот, - со вздохом сожаления Андрей положил-таки перед ним четыре отпечатанных через копирку листа бумаги.

Берестаевская лысина вспыхнула перезрелой малиной:

- Ты что, следопут паршивый, о себе возомнил? Над прокурором глумить?! Я тебе, мудрозвон, о чём тут битый час толкую?!

- У меня хороший слух, Юрий Иванович, - тихо похвастался нахмурившийся следователь.

- Да пошёл ты! Арест ему подавай. Кого арестовывать собрался, опричник? Мать двух детей за девятьсот рублей в тюрьму?!

- Положим, детишкам за двадцать пять. А Лавейкина воровка.

- Эк удивил. Деформировался ты, Тальвинский: хватай да сажай. Не пацан, чай. Без пяти минут руководитель райотдела милиции. Пора мыслить по-государственному. Знаешь хоть, что по стране и так сажать некуда? Да и кто теперь разберёт? Сегодня матёрый расхититель, а завтра, глядишь, предприниматель, творец новой экономики, - он тряхнул головой, отгоняя одолевающие мрачные мысли, и принялся сгребать разбежавшиеся детали от авторучки. - А такое слово как гуманность, и вовсе, поди, забыл чего оно означает?

- Полагаю, что и раньше: милосердие к раскаявшимся. Только Лавейкина-то здесь причем? За нее-то как раз всегда есть кому постоять. Все вокруг знают, что она прожжённая воровка, и все уверены, что ей опять с рук сойдёт. Ведь трижды! уголовные дела в отношении неё прекращали. А я хочу, чтоб люди увидели: не все можно "отмазать". Месяц до суда, но - чтоб на нарах! А то, что суд ей потом какое-нибудь условное наказание придумает, так это понятно - те же телефоны.

Под испытующим взглядом прокурора он сбился.

- Ты чего меня тут, как девку, уговариваешь? О людях какую-то демагогию развел. Выкладывай начистоту, чего в эту деревенскую бабу клещом вцепился? Андрей решился:

- Хочу ее в камере, "по низу" подработать ( сноска - " разработка подозреваемого с помощью агента - камерника") . В восемьдесят четвертом, когда Котовцева убили, мы как раз горпромторг "крутили". И Лавейкина была доверенным лицом у Слободяна, нынешнего директора. И сейчас концы излишков наверняка туда идут. Цепочка-то, похоже, все та же. Зацепим - может, и на убийство Котовцева выйдем.

- Опять за свое?! - Берестаев уронил на себя пепел, даже не заметив этого.

Не хуже Тальвинского помнил он ту историю. Когда в очередном, глубоком рейде по тылам противника котовцы выскочили на святая святых - оптовую базу горпромторга, паника проникла даже в ряды партийного аппарата. Шептались, что концы ведут аж к секратерю обкома Кравцу. Со дня на день ждали арестов.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не внезапная, глупейшая, надо сказать, смерть самого Котовцева - в случайной ночной драке, в которую встрял он, будучи на крепком подпитии. На розыски убийцы поднялся весь городской оперативный аппарат - Котовцев был популярен. Но преступника так и не обнаружили. Да к тому же важнейших, "убойных" доказательств, подтверждавших хищения на оптовой базе, в сейфе убитого не обнаружили. Как не было. А потому вскорости обезглавленная "летучая" бригада была разгромлена прямой наводкой тяжёлой артиллерии - по инициативе обкома партии горотдел БХСС за грубые нарушения социалистической законности и за нецелесообразностью был расформирован. Одиннадцать "возрастников" оформлены на пенсию. Ещё сорок профессионалов раскидали по другим службам.