Семен Данилюк - Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Тут оба: и дядька, и племянник, - резко обернулись на звук надсадно вздохнувшей двери. В проеме показалось испуганное лицо оступившейся Таечки, - она-таки подслушивала.

- Я, между прочим, на кухне накрыла, - дерзко объявила она. - Пойдемте вместе отметим!

И, подбавив в голос сиропу, на что всегда поддавался отец, прибавила:

- Все равно ведь не спится.

Бильярдное сукно как предмет земельного права

Истинный философ не ищет удобств. Диоген жил в бочке. Антон Негрустуев, уйдя от матери, обосновался в подвальчике у некой тети Паши, сдавшей ему угол - проходную комнатку у входной двери. Обстановка в комнатенке была самая незатейливая. Могучая, занимавшая половину пространства кровать в шишечку, справа от нее покряхтывающий под тяжестью книг хлипкий письменный стол, из-под которого выглядывала пара табуреток. К стене у печки был примастырен рукомойник с подставленным помойным ведром. Другой мебели в комнате не имелось.

Впрочем особенных неудобств Антон не испытывал. Сухонькая, прихрамывающая хозяйка сновала по дому бесшумно, словно подбитая, но шустрая птичка, Антона не отвлекая. Правда, к курчавому, с персиковыми щеками постояльцу зачастили гостьи. Но и тут все разрешалось полюбовно - к обоюдному удовольствию. Антон подносил старушке бутылочку красного. Тетя Паша принималась кокетливо отказываться, но крылья сизого ее носа предательски подрагивали. Наконец, с ужимками прихватив поднесенное, уходила к себе и больше в этот день своим присутствием не докучала.

Под стать убогому подвальчику был и зачуханный дворик, образованный тремя обшарпанными - пятидесятых годов - двухэтажками. Из Антонова оконца как раз открывался чудный, почти швейцарский вид: округлая, будто озерцо, лужа, посреди которой вмерзло проржавевшее до ажурности ведро. То и дело из-за окошка доносилось негромкое журчание, - посетители пивбара по соседству запросто заскакивали в подворотню справить малую нужду.

Александра Яковлевна, за эти годы выросшая до председателя обкома профсоюзов химиков, несколько раз попыталась вернуть Антона домой. Но в конце концов отстала, оценив демарш любимого, но непутевого сына с неожиданной в ней философичностью:

- Перебесится дурак, вернется. Все вы нигилисты, пока мать не понадобится.

Быть может, это больше всего и уязвляло самого Антона, - окружающие именно так и воспринимали его метания, - чего не повыпендриваться, если за спиной железный тыл. На самом деле он давно обходился без материнской поддержки. Хотя именно сейчас железный тыл ему бы не помешал. Вот уж четвертый месяц Антон Негрустуев значился твердым кандидатом на исключение из университета - в связи с неудами по земельному праву. И через полторы недели должна была состояться переэкзаменационная комиссия. Курс земельного права читал профессор Суханов. Студенческая молва определяла его как человека болезненно самолюбивого и мстительного. Поэтому все нормальные студенты аккуратно посещали лекции и переписывали их друг у друга. Антон же посещал только те лекции, на которых, как считал, может получить что-то, чего нельзя найти в учебниках. К тому же как раз прошлым сентябрем он увлекся бильярдом и вместе с Листопадом проводил свободное время в гарнизонном Доме офицеров. Естественно, время лекций по скушному земельному праву он засчитывал себе как свободное. Так что познакомиться со знаменитым профессором ему довелось прямо на экзамене. Антон не был нормальным студентом. Но и дураком не был. Поэтому к экзамену подготовился основательно, к тому же удачно вытащил билет, чувствовал себя вполне уверенно и в ожидании очереди с интересом изучал грозного профессора. Надо сказать, было на что посмотреть.

Говорят, в человеке до восьмидесяти процентов жидкости. Глядя на Григория Александровича Суханова, поверить в это было решительно невозможно. Григорий Александрович был тощ, желчен и волокнист, словно копченый сыр чечел. Длинные ноги его торчали из-под стола подметками наружу, - неподвижные, как протезы. Обтянутые по деснам щеки, пергаментный, помятый подбородок и горящие сухим блеском глаза поражали всякого, кто с ним сталкивался. И - пугали. Удивили они и Антона, когда вышел он отвечать. Но - не сбили. Все-таки перед экзаменом для крепости духа он заскочил в кафе "Белый аист", где остограмился. - "Билет N 8", - еще не дойдя до стола, решительно объявил Антон. Памятуя, что крепости берутся натиском.

- Вы кто? - удивился Суханов.

- Студент Негрустуев. Вот зачетка.

- А...что-то я вас прежде не видел?

- Так и я вас не видел.

- Важно, кто и где не видел, - в блеске глаз Суханова добавилось чуть-чуть веселья, будто в воду капнули марганцовки. - Я вас на своих лекциях не видел.

- Что ж удивительного? Меня на них не было.

- Вот как? И чем, позвольте полюбопытствовать, вы были так заняты, что не снизошли?

- На бильярде играл, - бухнул честный Антон. Готовившийся за соседним столом староста группы с чувством постучал себя по лбу.

- На биль?... - Суханов не сразу осознал услышанное. А когда осознал, произошло удивительное: он захохотал. Насмерть напугав всех, присутствовавших в аудитории. Потому что смеяться он не умел вовсе, - вместо смеха раздался отрывистый лай. Да и мышцы лица оказались не приспособлены к соответствующим сокращениям, - лицо его не изменилось, разве что десны еще втянулись да на воспаленных глазах выступила скупая влага, - Суханов веселился внутриутробно. Длинным, как карандаш, пальцем он смахнул слезинку. - И во что же, простите, играли? В смысле: в американку или?...

- Пирамидку, - заулыбался Антон. - Американка - баловство для новичков.

- И - как?

- Третье место держу. Кий подарили.

- О! Персональный кий, - Суханов завистливо причмокнул. - Стало быть, не уронил честь факультета? А вы, как погляжу, занятный.

- Вы тоже, - Антону начал нравиться нестандартный "сухарь".

Они продолжили мило общаться, поговорили о футболе, о пристрастии Суханова к рыбалке, - все более симпатизируя друг другу.

За светским разговором время летело незаметно. Среди ожидающих очереди обозначилось некое нетерпеливое шуршание.

- Может, я начну отвечать? - спохватился Антон.

- А зачем? Идите, - Суханов с видимой неохотой оторвался от приятной беседы, вернул Негрустуеву зачетку и, склонившись над ведомостью, вывел аппетитную, загогулистую двойку.

- В смысле?.. Я ж готов к ответу, - не веря глазам, Антон тряхнул исписанные листы.

- Это вряд ли. Как вы можете быть готовы, если ни разу не посещали мои лекции? Идите и - учите. - А зачем собственно я должен ходить на пустые лекции?! - взъелся Антон, понявший, что все это время профессор держал его за клоуна. - Добро бы была настоящая наука.

- То есть для вас земельное право недостаточно научно? - тихо прошелестел Григорий Александрович, наливаясь желчью.