Михаил Пак - Натюрморт с яблоками

Вскоре они прибыли на место. Алина толкнула дверь из кованных железных прутьев. Бизнесмен Ричард Гросс встретил их в своем кабинете. Улыбчивый, невысокий, худощавый, лет тридцати пяти, с зачесанными назад светло-русыми волосами.

— Здравствуйте! Очень рад встрече, — сказал Гросс с едва заметным европейским акцентом. — Много слышал о вас от Алины Андреевны.

После короткой церемонии знакомства, приступили сразу к делу. Рамки с фотографиями были извлечены из пакетов и разложены на диване и на полу. Дмитрий захватил ровно десять фотографии. Ричард внимательно оглядел их, темные сливовые глаза его блестели. Он усадил гостей за столик, велел секретарше принести кофе.

— Что ж, — произнес он удовлетворенно, — хорошего мастера видно сразу. Я бы приобрел, уважаемый Дмитрий, все фотографии, что вы принесли. Сколько бы вы хотели за них получить?

— Честно говоря, я еще ни разу не продавал своих снимков, — признался Ли-Маров.

— В самом деле? А на что вы живете тогда?

— Так. Печатаюсь в разных журналах.

— Гм… — проговорил бизнесмен раздумчиво. — Что вы скажете, если за каждую фотографию я заплачу вам двести долларов?

Дмитрий уставился на собеседника.

— Уверен — ваши произведения стоят дороже, — продолжал Гросс, — но я испытываю сейчас некоторые финансовые затруднения. Если вы найдете другого покупателя, могущего заплатить вам больше, я готов уступить.

— Он согласен, — вмешалась тут Алина.

— О, кей! — Ричард удовлетворенно улыбнулся. — В России я встречал уже несколько художников, очень самобытных и скромных. Буду рад, если в дальнейшем могу быть вам чем-то полезным.

— Спасибо, — пробормотал Дмитрий.

— А не могли бы вы подарить мне один из ваших каталогов? — спросил бизнесмен.

— Боюсь, что это невозможно, — сказал фотограф. — Я много странствовал по свету и все каталоги растерял, но то были скорей всего сборники, совместно с другими авторами.

— Вот как? Очень жаль. Художнику такого ранга как вы, необходимо иметь солидный альбом. У вас есть ученики?

— Нет.

— Почему?

— Гм… Я сам еще учусь.

— Вы слишком скромны. А скажите-ка, Дмитрий, если не секрет, сколько фотографий вы поместили бы в своем будущем альбоме?

— Около ста.

— Вы считаете, что все снимки будут равноценные?

— Нет, конечно. Но все они мне дороги. Это результат моего двадцатилетнего труда. Удачных снимков у меня было гораздо больше. Я сделал жесткий отбор и все, что считал второстепенным, выбросил. Но через несколько лет, из того, что имею, останется уже третья часть.

— Почему?

— Время идет, я становлюсь строже.

— Значит, время идет художнику на пользу?

— Не всегда. Порой опыт подводит, и я выбрасываю не самое худшее.

— Если я вас правильно понял, — Ричард Гросс лукаво взглянул на Дмитрия, — лет этак через двадцать вы оставили бы себе лишь одну фотографию? Так?

— Пожалуй.

— И какую бы оставили? — допытывался бизнесмен. — Из тех, что имеете. Представим, что двадцать лет минуло. Какая же это фотография? Только честно.

— Три яблока, — сказал фотограф.

— Три яблока? Натюрморт?

— Да.

— Этакий вы хитрец! — рассмеялся Ричард. — А ведь не предложили его мне. Похвально! Я бы на вашем месте тоже так поступил. У каждого художника, как у артиста, есть свой коронный номер, главное произведение. Я вам предлагаю, Дмитрий, сделку. Своего рода, сделку века, если хотите. Я покупаю ваш натюрморт. Я его не видел, но, тем не менее, я покупаю ваши яблоки, Дмитрий, за тысячу долларов. Хотя у меня финансовые затруднения, я готов, как говорят у вас в России, затянуть туго пояс. И рискнуть. Согласны?

В комнате повисла пауза. Алина удивленно глядела то на Дмитрия, то на мистера Гросса.

— Заманчивое предложение, не так ли? — произнес американец и откинулся в кресле.

— Нет, — сказал Ли-Маров, — та фотография не продается.

— Вы не хотите ее продать за тысячу долларов?! — удивился Ричард. — Почему?

— Эта работа моего учителя.

— Постойте, постойте! — вскинулся бизнесмен и взволнованно заходил по комнате. — Вот она, загадочная русская душа! Вы, Дмитрий, были сейчас в двух шагах от приличных денег, которые сами плыли в ваши руки, назови вы не работу своего учителя, а свою, — любую, неважно какую. Я бы все равно клюнул. Но вы этого не сделали. Вы загнали меня в тупик. Да, да… Чем дольше я живу в вашей стране, тем больше она меня удивляет. Жестокий прагматизм, двигающийся с Востока и Запада навстречу друг к другу, напрочь завяз в дебрях российской тайги. — Ричард поднял телефонную трубку, поговорил с кем-то на английском. Вскоре секретарша внесла в кабинет бутылку шампанского и фрукты на подносе. Появился еще какой-то высокий господин в очках, передал шефу конверт и удалился. Гросс самолично открыл шампанское, разлил в бокалы.

— Я хотел бы предложить тост за тайну, — сказал он. — Тайну природы. Тайну творчества, тайну человеческой души.

Выпили. После чего Ричард протянул Ли-Марову конверт со словами:

— Здесь плата за фотографии. И плюс тысяча долларов за несостоявшуюся сделку, за не приобретенный мной снимок с яблоками. Это мой вам подарок.

В замешательстве фотограф не находил слов.

— Ну берите же, — проговорила Алина с улыбкой. — Это ведь от всей души.

Дмитрий взял конверт, оглядел его, изнутри выглядывали плотно сложенные купюры.

— Вышла ошибка, — проговорил он. — Жизнь моя протекала до сих пор обыденно и ровно, без особой романтики. Благодарю вас, доктор Ричард. Но я не готов к празднику. Поэтому я возьму только то, что мне причитается.

— О, нет! — возразил господин Гросс, слегка покраснев. — Оставьте. Вы меня сильно обидите. И закончим на этом.

Когда они вышли на улицу, всюду уже горели фонари.

— Сейчас мы поедем в одно место, — сказал фотограф ведя Алину в сторону метро.

— Куда это? — спросила молодая женщина.

— В ресторан «Прага».

— В самом деле?! Но я не одета!

— Поэтому, вначале мы отправимся в универмаг.

— Что ты выдумал?

— Сегодня ты должна меня слушаться.

На пятачке у метро он придержал шаг и стал глядеть вокруг.

— Что ты ищешь? — спросила Алина.

— Игнат, — сказал Ли-Маров. — Уже ушел, наверное.

И тут он заприметил инвалидную коляску за книжным лотком, у стекляшки кафе. Игнат, привалясь на подлокотник коляски, ел хот-дог, булку с вставленной внутрь горячей сосиской. Приблизясь к нему, Дмитрий вложил ему в руку сложенную вчетверо стодолларовую купюру. И спустя секунду-другую вдогонку ему полетел удивленный окрик:

— Послушай, друг! А она настоящая?!

— Ты сумасшедший, — упрекнула фотографа Алина. — Зачем ты ему дал столько денег?

— Пусть и у него нынче будет маленький праздник, — сказал Дмитрий.