Леонид Сергеев - До встречи на небесах

В третий раз нас с Тарловским Мезинов пригласил на дачу отметить свой день рожденья. Так получилось, что мы с Тарловским опоздали (сели не на ту электричку) и Мезинов сорок минут ждал нас на платформе. Я увидел его из окна вагона, когда состав уже притормаживал — он, храбрец, стоял с непокрытой головой под моросящим дождем на холодном ветру с сумкой через плечо (этот его образ еще долго маячил передо мной). Мы обнялись, Тарловский стал извиняться за опоздание, я — ругать кассиршу, которая указала не ту электричку.

— Да ничего, ерунда, — засмеялся Мезинов, протирая мокрые очки. — Я знал, что вы приедете, и ждал бы еще долго.

Потом мы шли по шоссе и Мезинов, показывая особняки «новых русских», ругал на чем свет стоит власть «демократов», которые «вместе с криминальным миром поделили всю промышленность». В порыве праведного гнева заявил:

— Ничего, придут наши, всех их стрелять будем! — и засмеялся радостным мстительным смехом, уже предвкушая кровавое зрелище (мне сразу померещилось — он наперевес тащит автомат).

Потом обрушился на власть коммунистов:

— …И среди них подонков хватало. Те, кто были наверху, тоже поворовали немало. Сволочи!

Досталось и всему русскому народу за пассивность, безмолствие; и молодым литераторам, которые плотным косяком идут за нами и изгаляются над доверчивыми ребячьими душами, начисто забыв, что такое совесть. Мы с Тарловским поддакнули: я разнес циников телевещателей, Тарловский заявил, что «секс, порнография стирают прелесть тайны отношений».

— Сейчас выживает не талантливый и умный, а негодяй, который наплевал на все церковные заповеди! — резко бросил Мезинов и внезапно заключил: — Одна радость — друзья! — он вновь засмеялся — на этот раз своим заразительным многоступенчатым смехом.

Когда мы вошли в дом, он уже стал прежним, каким бывал по большей части с друзьями — иронично улыбчивым; открывая консервы, приготавливая овощной салат, уже отпускал шуточки, подтрунивал надо мной и Тарловским, покрикивал на собак, которые крутились у стола.

Борец за справедливость (с немалым стажем и инквизиторскими замашками), суровый лидер нашей старой гвардии, судья всему и всем — вот должность Мезинова в нашем клане. Понятно, никто ему эту должность не давал — он, настырный, сам ее заграбастал и понес на своих мощных плечах, но, надо сказать, действует на этом посту решительно, круто и, по большей части, справедливо.

Мы со стариной Мезиновым из одного теста, у нас полное взаимопонимание в разговорах о литературе и нашей «демократии», схожий взгляд на друзей и женщин, и конечно, родство душ в отношении к собакам — мы оба собачники со стажем, оба любим Дарелла, передачу Н. Дроздова «В мире животных». Всякая любовь — лучший показатель человеческой души; наша с Мезиновым любовь к животным показывает, что наши души гуманные, тонкие, благородные, возвышенные и так далее, только почему-то наши дружки, идиоты, этого никак не хотят понять и смотрят на нас, как на черствых людей.

Время от времени мы с Мезиновым помогаем Обществу защиты животных: он дает книги на выставки-продажи дворняг, я написал статью в защиту бездомных животных; Мезинов подкармливает собак малоимущих соседок, я отвожу корм пенсионеркам, которые держат десятки животных; (им также помогают писательница И. Ракша и бывшая секретарша Коваля И. Скуридина). Несколько раз Общество просило меня отвезти больных животных в ветлечебницы, а однажды поручило собрать подписи писателей в защиту животных. Подписали все, к кому я обращался (человек сто), но три писателя отказались: Б. Рахманин, В. Мирнев и А. Макаров. Первые двое, поскольку «безразличны к этому», третий слишком ценил свою подпись.

— Не подписываю коллективных писем, — заявил мне.

С того дня этой троице я не подавал руки, а Мезинов назвал их «подонками». Кстати, интересный факт: ни у одного из этой троицы нет друзей и, кроме работы, все их интересы сводятся к женщинам; у нас же с Мезиновым друзей полно.

Что касается женщин, то они у Мезинова все же находятся на втором плане (у меня так и вовсе на третьем); так что, не случайно психологи вывели — если мужчина держит собак, он ценит дружбу больше любви. Да и как ее не ценить, если всякая любовь рано или поздно кончается, а настоящая дружба — до гробовой доски. На этот счет имею и другие свежие мысли, но о них не хочу распространяться, слово «любовь» у меня давно стоит поперек горла — об этом уже говорил в очерке о женщинах.

Можно в чем угодно обвинять таких, как Мезинов (бывших убежденных коммунистов), но в одном не упрекнуть — они любят наше Отечество, в отличие от «демократов», которые его ненавидят и всегда готовы из «этой» страны уехать в «свою», историческую (во время «реформ» сразу стало ясно, кто есть кто, ведь именно в сложные моменты человек проявляет лучшие и худшие качества).

И как литератор Мезинов истинно русский, не в пример «русскоязычным» (всяким Аксеновым, Войновичам, которые пишут на русском языке, но прикидывают, как это будет звучать на английском) — у этих «западников» нет чувства родины, духа Тургенева, Чехова, Гончарова. Аксенов, который теперь братается с преступником Березовским, недавно заявил:

— Мы стали людьми мира (после «Метрополя»).

Это надо понимать — людьми без родины; между тем, давно известно — нет вненационального искусства.

Как правило, хороших людей и окружают хорошие друзья. У Мезинова их немало: кроме литераторов, это и физик Перекатов, которого уже упоминал, и инженеры Валерий Катков, Геннадий Павлов и другие — все личности те еще! — без всякой червоточины, умники, с настоящим мужским обаянием и, разумеется, пьющие; о них как-нибудь отдельно напишу, если не подведет дальняя память — ведь вот и ближняя дает сбой.

Есть у Мезинова еще один друг — Николай Красильников, прозаик, долгое время живший в Ташкенте (там оказался после эвакуации из Костромы) и только недавно перебравшийся в Подмосковье. Мезинов познакомил нас во время приезда Красильникова в Москву, лет десять назад. Помню, мы выпивали в ЦДЛ, и Красильников рассказывал, как нелегко русским в Узбекистане (уже началась «перестройка» и националистические всплески), что планирует перебраться с женой и сыновьями в Россию…

Понятно, нашим властям наплевать на соотечественников в «ближнем зарубежье». Пьяный вождь рявкнул:

— Россия большая, всех примем!

Но пальцем не пошевелил, чтобы помочь людям. А «правозащитники» вообще подлецы. Орут о правах человека в Чечне, но молчали, когда там русских выгоняли из квартир, насиловали, убивали. И сейчас молчат, когда в бывших республиках закрывают православные храмы и русские школы, заставляют инородцев учить местный язык, не принимают на работу, вместо паспорта дают какую-то справку. Кстати, и в Подмосковье Красильникова с семьей все еще не прописали (несмотря на письмо Михалкова), откровенно требуют взятку!