Николай Прокудин - Второе азиатское нашествие

- Кто? — коротко, с металлом в голосе спросил Матюхин.

- Члены совета безопасности и охрана. Вы же сами велели дать банкет по поводу нашего контрнаступления на Селенге.

- Так пополните запасы…

- Москва пуста, и область тоже: едва началась война, как обслуга все запасы растащила. Это же Россия, а в ней как обычно — воруют. Теперь хоть продотряды в провинцию посылай!

- Так посылайте немедленно! А почему именно продотряды?

- Потому что за наличные, по безналу и по госзаказу не отовариться! Принимают только бартер. Ну а какой у нас сейчас бартер? Акции, векселя и облигации? Можно лишь заложить башни Кремля…

- Ну что ж, тогда приказываю объявить продразверстку! Немедленно спустить службам безопасности планы продовольственных заготовок! Действуйте, и не либеральничайте с населением!

К вечеру с тыла, со стороны автопарка, показались клубы пыли. Через полчаса появились очертания колонны автомобилей. Шмуклер взял в руки бинокль и рассмотрел, кто это к ним двигался: подскакивая на ухабах, на всех парах к ним мчались три автоцистерны и три крытых брезентом бортовых «Камаза». Вскоре грязные грузовики затормозили перед импровизированным шлагбаумом, сделанным из двух столбов из ошкуренной сосны и березовой перекладины, ярко–оранжевого цвета. Какая краска была, такой и покрасили…

- Кто тут будет Озоруев? — спросил безусый солдат–водитель головной машины, высунув голову из кабины.

- Ну, я буду Озоруев! А в чем дело? — ответил Макс.

- А чем докажешь? Бумаги покажь! — потребовал молодой нахал. — Документ есть, удостоверяющий личность?

Максим усмехнулся:

- Смотри–ка, какой ты строгий! А если бумажек нет? Развернешься и уедешь назад?

Водитель громко рассмеялся:

- Я бы уехал, да вот куда на этих колымагах укатишь? Еле–еле к вам добрались. В лесах шастают банды дезертиров, по дорогам бродят повстанцы на мототачанках, в городках и сёлах анархия, местные братки прямо на улицах в открытую прохожих грабят. С трудом сюдой прорвались, но потеряли две трети колонны…

- Чем богаты? — спросил комбат, ласково обнимая солдата за плечи.

Водитель был крайне измучен тяжелой дорогой: красные воспаленные глаза, обветренные потрескавшиеся губы, лицо в грязных потеках.

- Одна машина с консервами и мешками с крупами. Тушенка, каша, рыба! — доложил охрипшим голосом усталый воин. — А во второй — вещевое имущество: бушлаты, накидки, полевая форма, ботинки, сапоги. Третья набита ящиками с патронами, снарядами к БМП и гранатами.

- А в цистернах? Случаем, не спирт? — спросил с надеждой в голосе вынырнувший невесть откуда Дормидонтенко.

- Увы! Кабы у нас спирт был, так вы нас еще месяца два не дождались бы! — ухмыльнулся водила. — В одной дизтопливо, в двух — бензин.

Спирт в маленькой канистре был, да сплыл…

- Эва! Этава как так? — залепетал ошарашенный Дормидонтенко. — Просрал спирт, вояка? Проепал?

- Машину со спиртом захватил противник. Я же говорю, шайки повстанцев на дорогах. «Повстанческое войско нового далай–ламы»! Так они теперь называют себя… Черт с ними, с машинами! А вот судьба захваченных семерых товарищей меня волнует гораздо сильнее!

- Хвоста за собой не привел? — строго спросил Шмуклер.

Водитель испуганно оглянулся, а встречающие рассмеялись, довольные удавшейся шутке.

- Браток, подгоняй заправщики прямо к технике в автопарк, а грузовые ставь в укрытие, в овраг.

- А лично к вам прибыл гость. Он сидит в моей машине, — доложил старший колонны. — Генерал Сиволап подарочек прислал! Я его всю дорогу бдительно охранял и берег!

- Какой…, — начал переспрашивать Озоруев, но увидел, что из кабины вышла девушка, и сразу понял, какой ему приготовлен приятный сюрприз! Это же бывшая проводница Маргарита, собственной персоной! Сдержала обещание — приехала!

- Вернее сказать — она, — запоздало поправился водитель.

Через мгновение комбату дорогой наградой за боевые успехи был долгий сладкий поцелуй.

- Рита, милая, иди в мою землянку. Изя тебя проводит, а я отдам указания ротам и скоро прибегу! — произнёс Максим, тяжело дыша от волнения и нетерпения, и поспешил на передовую. Так у Озоруева начался романтический «медовый месяц»…

Двадцати тонн солярки хватило как раз на одну заправку почти всей обсохшей бронетехники, и бензин быстро разошелся по канистрам, бакам и емкостям: БТР, джипы, «уазики» и прочие моторизованные пулеметные тачанки следовало срочно покормить. Ни много ни мало, а почти сотня единиц! И консервы подоспели кстати, ополчению давно надоело питаться подножным кормом, состоящим из того, что бог пошлёт. Каждый день ротные направляли команды в окрестности на охоту, рыбалку, на промысел в деревнях и на дорогах, но редко что удавалось добыть.

Торговли не было никакой: изредка встречающееся население деньги принимать не хотело, поэтому чаще находили продукты в заброшенных домах и в погребах. Порой приплывали браконьеры, но эти самозваные снабженцы меняли улов на патроны, которых солдатам и самим было мало. Однажды на позиции случайно забрёл заплутавший пастух, перегонявший скот в сторону Байкала. Молодой паренёк испугался, хотел было повернуть назад, но было поздно, и он сразу же лишился своих овец, правда, под расписку комбата, заверенную печатью. Но с того благословенного сытного случая прошла уже неделя, а кушать хочется каждый день!

Озоруев отдал распоряжения по тылу, почти бегом вернулся на наблюдательный пункт, внимательно осмотрел береговую линию и ближайшие к ней подступы. Картина была мрачной. Трупы солдат из состава разгромленных китайских батальонов по–прежнему валялись на берегу незахороненными, их тела раздулись, и вокруг каждого убитого тучами роились мухи, суетились вороны, бегали крысы и прочие грызуны, а те покойники, что лежали на мелководье, тихо покачивались на воде, слегка шевеля руками и ногами, как бы приветствуя противника. Выглядело это зрелище забавно и в то же время крайне неприятно.

Противник временно отступил и больше в бой на этом направлении пока не ввязывался. Но вот куда азиаты отошли и почему не стреляет их артиллерия? Возможно, китаёзы решили отыскать менее проблематичные места для переправы десанта? Возможно и так…

Отбросив грустные думы, Озоруев вспомнил о генеральском «подарке» и поспешил в землянку…

Ранним–ранним утром следующего дня комбрига, уставшего после бурной ночи, разбудил звонок начальства. Радиостанция внезапно ожила, и Озоруева призвали на доклад. Это звонил из бежавшей в Слюдянку ставки командир разгромленной дивизии, теперь он оттуда пытался быть в курсе дел в войсках и требовал регулярных донесений.

- Эй, комбат! Ты военный или нет? Тебе не кажется, что слишком долго спишь? Почему своевременно не докладываешь обстановку?