Дэниел Мейсон - Настройщик

Кэррол с Эдгаром сели, в комнате была все та же тишина. Потом один из князей, уже пожилой, с аккуратно расчесанными усами, произнес длинную речь. Когда он наконец замолчал, Кэррол что-то ответил ему и показал на настройщика. Эдгар расслышал: «Дэйли, подполковник, Хильдебранд», но больше не понял ничего.

Когда выступление Кэррола было закончено, начал говорить другой князь. Доктор повернулся к Эдгару.

— Все в порядке, подполковник. Вас встретили благожелательно.

Беседа началась, и вскоре для Эдгара ночь потерялась в сверкании драгоценных камней и сиянии свечей, в певучих звуках незнакомого языка. На него начала накатываться дремота, так что все окружающее стало совсем похоже на сон. «Сон внутри сна, — сказал он себе, и его веки начали медленно опускаться, — возможно, я не просыпался с самого Адена». Свечи в причудливых подсвечниках не могли освещать пол, и князья вокруг него словно плыли по воздуху. Кэррол обращался к нему только, когда возникала пауза в разговоре, но это случалось редко:

— Вот этот, который сейчас говорит, — Чао Венг, саубва Локсока, рядом с ним — Чао Кхун Кьи, саубва Монгная, вы должны были его узнать. Следующий — Чао Каунг Тай из Кенгтунга, он проделал длинный путь, чтобы приехать сюда. Рядом с ним — Чао Кхун Ти из Монгпауна. А рядом с ним — Твет Нга Лю.

Эдгар переспросил:

— Твет Нга Лю?

Но Кэррол присоединился к беседующим, оставив Эдгара наедине со своими размышлениями. Он теперь разглядывал мужчину, о котором постоянно слышал еще с путешествия на пароходе, который, как считали некоторые, вообще не существовал, его не могли захватить сотни британских отрядов и, возможно, он был последней фигурой, которая мешала Британии создать объединенную Империю. В Бандитском Вожде было что-то знакомое, но что, он не мог понять. Это был низкорослый мужчина с мягкими чертами лица, несмотря на прямые линии теней, отбрасываемых свечами. Эдгару не были видны его татуировки и талисманы, но он заметил, что тот говорит с удивительной самоуверенностью, как бы с полуухмылкой, в дымном воздухе это казалось угрожающим. И хотя он вообще редко вступал в разговор, когда все же произносил что-то, в помещении тут же становилось тихо. Эдгар наконец понял, почему он кажется ему знакомым, по крайней мере, если не он сам, то его уверенность и стремление уклониться от разговора. То же самое он наблюдал и в Энтони Кэрроле.

И так к его сну, в котором фигурировали шанские князья, добавился новый персонаж, которого Эдгар думал, что знает, но который оказался столь же непостижимым, как эти саубвы, сидящие сейчас перед ним. Он также разговаривал на незнакомом языке и держал в страхе все окрестные племена. Эдгар повернулся к доктору, чтобы увидеть человека, который играл на рояле, собирал цветы и читал Гомера, но услышал только странно звучащий язык, слова, которые были непонятны даже человеку, близко знакомому с миром звуков. И на краткий миг Эдгару показалось, что он узнает эти высокие скулы, широкий лоб и напряженность взгляда и голоса, которые, по словам других народов, отличают шанов. В свете дрожащих свечей, падавшем снизу на лицо Кэррола, он особенно был похож на шана. Осознание этого сходства устрашило Эдгара.

Но наваждение продолжалось всего одно мгновение, и так же быстро, как пришло, покинуло Дрейка. Энтони Кэррол стал все тем же Энтони Кэрролом, каким он его знал. Он обернулся к Эдгару, его глаза сверкали:

— Как вы? Держитесь, старина? Что-нибудь не так?

Было уже поздно, а до конца встречи, видимо, оставалось еще несколько часов.

— Да, пока держусь, — ответил Эдгар. — Нет... Все в порядке.

Встреча продолжалась до рассвета. Сквозь стропила начали пробиваться солнечные лучи. Эдгар не понимал, во сне это происходит или наяву, началось какое-то движение вокруг, и шанские князья один за другим стали подниматься и выходить из помещения, на прощание кланяясь англичанам. Эдгар подумал, насколько нелепо и карикатурно выглядят их костюмы в дневном свете. За надменностью и величавостью тех, кто их носил, скрывалось самодурство и расточительность. Наконец Эдгар и Кэррол тоже встали, чтобы последовать за князьями. У дверей Эдгар услышал чей-то голос за своей спиной и, обернувшись, оказался лицом к лицу с Твет Нга Лю.

Я знаю, кто вы такой, мистер Дрейк, — сказал Бандитский Вождь на свободном английском, по его губам скользнула мимолетная улыбка. Потом он добавил что-то на шанском и вытянул вперед руки.

Эдгар отступил на шаг назад, испугавшись, а Твет Нга Лю рассмеялся, повернул руки ладонями вниз и зашевелил пальцами, насмешливо имитируя игру на фортепиано.

Эдгар огляделся, чтобы понять, видит ли это Кэррол, но доктор был занят беседой с одним из князей. Когда Твет Нга Лю проходил мимо доктора, Эдгар увидел, как тот обернулся и двое мужчин посмотрели друг на друга. Их взгляды скрестились лишь на мгновение, и Твет Нга Лю тут же вышел на улицу, где за ним последовал отряд шанских воинов.

На обратном пути в Маэ Луин Эдгар и Кэррол почти не разговаривали. Доктор рассматривал туманное облако, опустившееся на тропу. Эдгара переполняло чувство беспомощности и смущения. Он хотел спросить о том, как прошла встреча, но Кэррол казался полностью погруженным в себя. Один раз доктор остановился, чтобы показать на куртинку красных цветов рядом с тропой, но на всем остальном пути он хранил молчание. Небо было низким. Поднимался ветер и свистел, проносясь между голых скал и вдоль дороги. Только когда они взобрались на гору над Маэ Луин, Кэррол обернулся к настройщику.

— Вы не спросили, как прошла встреча.

— Простите, — несмело отозвался Эдгар, — я просто немного устал.

Энтони Кэррол внимательно посмотрел на тропу, как бы изучал ее.

— Вчера я получил окончательное согласие со стороны Лимбинского союза и Твет Нга Лю прекратить их противостояние британским властям. Это должно произойти в течение одного месяца, но в обмен на ограниченную автономию, гарантированную Ее Величеством. Мятеж окончен.

В лагерь вернулись вскоре после полудня. На поляне их встретила группа юношей, которые обычно прислуживали. Они помогли им спешиться и увели пони. Лагерь казался необычно тихим. Эдгар ждал, что объявят об их прибытии, ждал какого-то движения, чего-то такого, что свидетельствовало бы о признании их достижения. Его не покидало волнующее чувство, что он стал свидетелем некого исторического события. Однако ничего не происходило, они услышали одни лишь стандартные приветствия. Доктор куда-то удалился, и Эдгар вернулся к себе. Так и не сняв костюм для верховой езды, он повалился на кровать и уснул.

В полночь он проснулся весь в поту, не понимая, где находится. Ему приснилось, что он все еще едет верхом по длинной дороге из Монгпу. И только когда он узнал очертания своей комнаты, москитную сетку, саквояж, стопку бумаг и инструменты для настройки, сердцебиение его понемногу улеглось.