Астра - Избегнув чар Сократа

— Боже мой, на какой мякине нас водят! Всю жизнь! Только женщине под силу отработать это. Мужчины — несчастные люди! Они же умирают от нравственных и сердечных мук вины, жалости и долга, мужчины, мужчины, доверчивые сыновья своих матерей!

Светлым сентябрьским днем Астра и Марина с детьми гуляли по Березовой аллее. Было тепло, ясно. Школьница Тася шла с мамой, а Проша беспечно ехал впереди на велосипеде возле друга своего Олежки. Его родители шли поодаль, беседуя между собой. Все направлялись в детский городок, который всего полмесяца как возвела на сквере фирма «Мир вашему дому».

— Ты на каком этаже живешь? — спросил Проша.

— На десятом. А ты?

— На втором. Мама! — закричал Проша, и губы его дрогнули.

— Что случилось? — наклонилась Астра.

— Я тоже хочу на десятый этаж!

— Чудак! — возразил Олег. — С десятого-то пока-а велосипед стащишь, а со второго — раз и готово.

Астра с облегчением оглянулась на Марину.

— Спасибо Олежке, выручил!

Материнство, дети! Как-то ее сыну живется с нею, Астрой? Где она права, где ошибается? Дети и родители живут одновременно, но в неизмеримо далеких пространствах. Так? Нет, иначе. Мать и дитя долго живут в одном, и важно ощущать в ребенке человека, то есть, отпустить его. Отпустить, но заботиться. Так? Думая об этом, Астра замедлила шаги, посматривая на верхушки желтеющих берез.

— Не странно ли, Марина, — проговорила она, — вот у нас дети и у них своя жизнь, а мы тоже продолжаем жить?

— И, бог даст, будем живы-здоровы, когда и у них будут свои дети. «Необыкновенно», да? — с усмешкой отозвалась Марина.

Астра промолчала.

— Ну-ну, я тебя слушаю, — мягко прикоснулась подруга.

Они на два шага отстали от детей. Астра, подбирая слова, делилась с Мариной впечатлениями от В-нса. Она не знала, что поначалу все участники группы В-нса проходят пору откровенности, даже болтливости, чтобы потом замкнуть уста и никому ни о чем не рассказывать.

— … и отработать в себе. Об этом говорил еще Окаста, помнишь его, Марина?

— По твоим письмам.

— Но Окаста сам кувыркается, от него ничему не научишься. А здесь! Я не поверила своим ушам, когда он стал говорить о назначении человека. И так просто, доступно, весело даже.

— А этот… Учитель, он деньги берет?

— Конечно.

— Вот видишь.

— Бесплатен только сыр в мышеловке. Труд Учителя должен быть оплачен, чтобы не быть у него в долгу на высших пространствах.

— Где, где?

Астра неловко улыбнулась.

Они уже пришли и сели на длинную, врытую широкой дугой скамейку для мам. Марина не сводила глаз с дочки, которая принялась раскачиваться на качелях, на подвешенной цепями к перекладине мелкой автомобильной покрышке зеленого цвета.

— Интересно слушать тебя, подруга. Хочется даже пойти и разобраться, как ты говоришь, в собственном «доме мучений».

— Приходи, — нерешительно пригласила Астра, ощутив, что это — не для Марины.

— Нет, я боюсь, — призналась та. — А тебе не страшно? У меня от одного пересказа мурашки бегут.

Астра промолчала.

— Что вы кушали на завтрак? — спросила Марина.

— Кашу.

— Он ест кашу?

— Гречневую с топленым молоком только давай, а другие — как предложишь. Я украшаю тарелку резными кусочками из фруктов, рассыпаю изюм, кладу в серединку немного варенья. Знаешь, как называется у нас вареная свекла, политая сметаной? Танки под снегом. А бульон с кусочками мяса? Теплая лужа с червяками! Уплетает за милую душу.

Марина рассмеялась.

— Ты талантливая мама, Асенька. Не удивлюсь, если у Проши обнаружатся твои способности.

— Пусть развивает свои собственные, — улыбнулась Астра и продолжала, отвечая на свои мысли. — Детей надо любить и баловать, ведь жизнь не проскользнешь и не обойдешь, каждому достанется. Мне бы желалось, чтобы Прошка был похож на отца и деда. Решительные, практичные, рисковые мужики. То, что сейчас надо.

— А как же «высшие уровни»?

— Это… откроется само.

Марина с интересом взглянула на Астру, качнула головой, но сказала о другом, самом обыденном.

— Таське надо платье купить.

— Купить? Сама сшей, да кружевами, тесьмой отделай, пусть запомнит на всю жизнь. Удивительное чувство: я до сих пор помню одно свое платье, розовое, с оборками. Для школы у нее все есть?

— Для школы конечно. Знаешь, она на редкость собранная девочка. В первый же день развернула книжку, тетрадку и принялась писать палочки. Сама.

— Вся в тебя. Ты строгая мама, Марина. А как меня отчитывала, помнишь?!

— За дело, стало быть. Давно это было! На днях нашла твои письма. Так и встало перед глазами — Усть-Вачка, сосны, снега, «дырочки от палок». Отдам-ка я все тебе, авось пригодятся.

— Твои тоже целы, — обняла ее Астра. — Благоуханные времена! Помню, как мне не хотелось спать, закрывать глаза, чтобы не растерять поутру свою радость… Уходит, уходит цветение души, аромат тончайших цветов.

— Значит, плодоносить пришла пора, а не витать в облаках. Теперь дети на первом месте, — твердо сказала Марина.

Астра дрогнула бровями.

— Обо всем нужно думать.

— Думай не думай, а по нынешним временам легче снарядить роту солдат, чем отправить ребенка в школу. Вот о чем голова болит!

Подобно обеспеченным людям, она любила повздыхать о дороговизне, чтобы не выделяться из массы. Этого она боялась. Вдруг «наедут», потребуют денег, а она одна с ребенком. Не дай бог!

— А скажи, твой бывший поклонник, Эд, пишет тебе? Появляется?

— Разумеется, нет, — Астра рассмеялась. — Зачем? Столь далеко его поклонение не простиралось. Тогда его очаровало одинокое девичество в глуши лесов сосновых, пшеничная коса до пояса, музыка. Все вместе воплотилось в его подношениях, в золотых часах, котлах, как теперь говорят. А замужняя дама с ребенком — это проза.

— И где они, эти котлы золотые? Ни разу не видела.

— А-а… — Астра опустила глаза, вспоминая. Тени от ресниц легли на нежные щеки. — Они лежат в темноте глубокой трещины в серых, с черным крапом, гранодиоритах, куда угодила ногой одна несчастная лошадь. Это был наш первый маршрут с Киром в Тыве. Конь долго болел, но остался жив.

— Романтично!

— Да, если вспоминать как о далеком прошлом. А тогда… брр — она передернула плечами. — Зато Кир лелеет воспоминание о четырех гвоздях, забытых на сопке Отчаяния на Дальнем Востоке. А еще… помнишь Таньку-массажистку? До сих пор пишет мне из Усть-Вачки. «Здравствуй моя дорогая ненаглядная дочь, уважаемая Астра Алексеевна!» Просила подарить ей бусы из натуральных камней на шестидесятилетие. Это на Урале-то!

— Послала?

— А как же.

Чего только не было на детской площадке! Качели трех видов, полдесятка лесенок, горка для съезда на корточках, висячие враскачку переходы-мостики и прочие услады. Веселое детское ликование разносилось далеко за границу сквера.