Имоджен Эдвардс-Джонс - Модный Вавилон

— Я готова.

— Ты их узнаешь. — Он подмигивает. — На них надето по десять штук твоих вещей.

Я с приклеенной улыбкой становлюсь у двери, как стюардесса. Закуриваю и быстро принимаюсь за второй бокал шампанского. Это хороший способ притвориться занятой и в то же время слушать, о чем болтают вокруг.

— Ты читала то, что написали в Telegraph о Марке Джакобсе? — спрашивает кто-то позади меня.

— Да-да, — отвечает второй голос. — Я и не знала, что он так серьезно подсел на наркотики.

— Еще как! — говорит первый. — Он принимал кокаин и напивался с таким видом, как будто это ему уже давно не в диковинку — конечно, ничего подобного на самом деле не было.

— Просто невероятно.

— Да. Когда он работал у Louis Vuitton, то привык проводить ночь на какой-нибудь гулянке, а потом возвращаться в офис и заваливаться спать на кушетке.

— Неужели?

— Да. Когда однажды месье Арно вернулся в неурочное время, остальные просто накрыли Джакобса пальто и сделали вид, что его нет на месте.

— Какая прелесть.

— Я и сама думала, что это все очень мило. Но Джакобсу только бы тусоваться. Как-то я встретила его на вечеринке (а со мной была одна известная голливудская актриса, которая заодно с ним нюхала порошок), и он представился ей с такой изысканной вежливостью, как будто они никогда прежде не встречались. Должна признаться, она немного смутилась.

— Просто поверить не могу, что он столько зарабатывает. В прошлом году компания Marc Jacobs International получила около четырехсот миллионов фунтов от продаж.

— Он целых шесть лет ничего такого не принимал. Если не считать кофе и сигарет.

— Ну, это не в счет.

Время — девять часов, и шампанское уже начинает выдыхаться. Две мои русские клиентки или запаздывают, или вовсе не собираются приезжать. Александр решает, что пора садиться за стол. Не то чтобы кто-то действительно хочет есть. Это — модный ужин, где еда должна выглядеть просто сногсшибательно, стоить уйму денег и подаваться крошечными порциями. Вот почему, как мне кажется, в мире моды так популярна икра. А когда блюдо, наконец, подают, существует только один способ с ним расправиться. Нужно поднять как можно больше шуму по поводу того, какое оно замечательное. Ты сообщаешь всем вокруг, что не ела со вчерашнего дня и чертовски проголодалась, поскольку была слишком занята и вообще ведешь насыщенную и беспокойную жизнь. Затем берешь один кусочек, говоришь: «Как вкусно!», разминаешь все остальное вилкой и закуриваешь. Потом, чтобы доказать всем, что у тебя нет анорексии и ты правильно питаешься, нужно заговорить о диковинных блюдах, которые тебе доводилось пробовать, а затем перевести беседу на сумочки, туфли или Брэда Питта.

Я сижу, слушаю, как остальные обсуждают кальмаров под чилийским соусом и креветочные шарики, и жалею, что здесь нет Лидии. Она способна подцепить на вилку трех креветок за раз.

— Ты что-то говорил о Хайди Клам? — спрашивает Мими, которая уже не ест, а курит.

— Да, — говорит Ник.

— А тебе не кажется, что она — самая переоцененная модель в мире?

— Э…

— Честное слово, ей платят в десять раз больше, чем другим манекенщицам. А они, по-моему, гораздо красивее. Интересно, как ей это удалось? Она, должно быть, сама сидит и ломает голову: как это я стала такой знаменитой? Да, я немка — давайте я буду демонстрировать украшенные бриллиантами сандалии Birkenstocks. Да, у меня классные сиськи, давайте покажем меня в бюстгальтере. Господи, какая же она невыносимая! Почему англичанки ничем подобным не занимаются? Кейт могла бы сколотить целое состояние, если бы выпустила, например, «трусы от Кейт» или что-нибудь такое. Она могла бы создать «Мир Кейт». Но — увы.

— Наверное, не так уж много желающих за ней угнаться, — смеется Ник. — Я хочу сказать, такие штуки не для Америки.

— Ну, не скажи… Мне кажется, она могла бы продать даже снег эскимосу.

— Это не ты мне рассказывала, как Кейт сбросила вес? — спрашивает Ник.

— Нет, — говорит Мими. — Я просто не верю в эту историю. О Кейт Мосс ходит невероятное количество сплетен. Она не делала кесарево сечение и не перетягивала себе живот. Она не из тех женщин, которые готовы вызвать у себя преждевременные роды, лишь бы только не набрать вес. Да, малыш будет заморышем, зато ты шикарно выглядишь. Можешь себе такое представить? Я бы никогда на это не пошла.

— Но ведь огромное количество моделей прибегают к помощи хирурга, — говорю я. — Они всегда пытаются там убавить, здесь перетянуть.

— Дело в том, что люди пытаются сохранить имидж, — отзывается Ник. — И никто не удивляется, если ради этого они поступают дурно. Пару лет назад творились вещи еще и похуже. Помню одну свою приятельницу-модель. Она работала с японцами и могла получить пятьдесят тысяч. Ее должен был фотографировать Бэйли. У нее был лучший стилист. Перед началом съемки она отправилась в туалет и через двадцать минут все еще не вернулась. В конце концов, кто-то отправился следом и выломал дверь. Оказывается, она выбралась через окно и уехала на такси домой.

— Согласна, — говорит Мими, держа в одной руке сигарету, в другой — вилку для креветок. — А помнишь тот потрясающий случай? Модель застрелила итальянского принца в номере отеля! Не за то, что она застукала его в постели со своей лучшей подругой, а за то, что они вынюхали весь ее кокаин!

— Я бы не сказала, что в наши дни многое изменилось к лучшему, — добавляю я. Помните вечеринку в отеле, когда одна из девушек встала на карачки посреди комнаты и заорала: «Кто хочет трахнуть меня первым?!»

— Да, но она действительно известная скандалистка, — говорит Мими. — Ее никто никогда не воспринимает всерьез.

— Твоя, правда.

— Привет, — поворачивается Мими к женщине справа. — Как дела?

— Очень устала, — отвечает та.

— Удалось искусственное оплодотворение? — интересуется Мими.

— Ну… почти.

Ник заговаривает с девушкой из Matches, сидящей слева от него, а я смотрю на гостей и размышляю, как это оплодотворение может «почти» удаться? Александр на противоположном конце стола ловит мой взгляд и беззвучно спрашивает: «Все в порядке?» Я точно так же отвечаю: «Да».

Мы уже собираемся начать с ним обычный разговор, как в зал входит Ирина Антонова. Все вещи на ней — из моей нынешней коллекции. Наслаждаясь произведенным эффектом, она останавливается у стола в ожидании приветствий, а я мысленно прикидываю, сколько всего на ней надето. Узкая серая юбка, которой я завершила свой прошлый показ, в сочетании со свободной белой блузкой, первоначально обнаруженной мною в Marks & Spencer и переделанной (высококачественный хлопок, перламутровые пуговицы). Сверху — облегающий жакет грифельного цвета с бледно-розовой подкладкой (один из тех, что так хорошо расходились в Harrods). Если все сложить, то ее наряд стоит около тысячи шестисот фунтов стерлингов. Плюс внушительное количество украшений от Chanel и сумочка из крокодиловой кожи тысяч за десять. Господи, почему я не занимаюсь аксессуарами?!