Владимир Орлов - Лягушки

Встречен он был ответственным гарсоном-консультантом Дантоном-Гариком Саркисяном.

— А как вас по отчеству? — спросил Ковригин. — А то неудобно как-то…

— Отца моего звали Амадей-Гарик, — сказал Саркисян. — Меня же прошу называть просто гарсоном.

— Хорошо, — кивнул Ковригин.

— Наслышаны, наслышаны! Поздравляем! — заявил гарсон. — Явление культуры! Готовы принять вас со вниманием высшей степени. Жаль, что Костик нынче в запределье, но высказано пожелание вас ублажить. Какие ваши аппетиты?

— Горячие пирожки! — выпалил Ковригин.

— Какие именно горячие пирожки?

— А те самые горячие пирожки! — заявил Ковригин чуть ли не капризно. — И желательно, чтобы без чёрных вуалей!

— Ах, вы про эти горячие пирожки! — гарсон, похоже, успокоился. — Эти-то пожалуйста. Но полагаю, что вы знакомы с правилами шахматной игры?

— Был чемпионом пятого класса, — сказал Ковригин, — как ходит конь и как слон, помню.

— Вас допустили бы, — гарсон сотворил почтительный полупоклон, — даже если бы вы не были чемпионом пятого класса. А при чемпионстве-то, что уж и говорить… Вы сразу пойдёте в шахматный отсек или прежде откушаете?

— Именно прежде откушаю, — сказал Ковригин и потёр руки. — А выбор блюд и напитков доверяю вам…

— И обязательно без чёрных вуалей? — уточнил гарсон.

— А что, чёрные вуали имелись у вас в меню? — заинтересовался Ковригин.

— Не помню, не помню… — задумался гарсон. — Но раз вы упомянули про чёрные вуали, мне придётся проконсультироваться.

— Не надо, — сказал Ковригин. — Чёрные вуали водились в замках Луары, о повседневной жизни в которых вы напомнили мне своим недавним презентом…

— Каким презентом? — вновь задумался гарсон. — А, этим… Книжкой, что ли?.. Тогда тем более мне необходимо проконсультироваться.

— Выясните при этом, — сказал Ковригин, сознавая, что наглеет, — нет ли среди шахматисток португалки по имени де Луна… будьте добры…

— Шахматистки не по моему ведомству, — загрустив, сказал гарсон.

— Стало быть, вас гложет любопытство к чужим секретам, — неожиданно заключил Ковригин.

— Вы обо мне неверно рассудили, — сурово произнёс гарсон.

— Извините, — сказал Ковригин, — если вызвал вашу досаду. Тем более что для меня совершенно безразлично, служит у вас португалка де Луна или нет. Выходит, я просто забавляюсь.

И ведь действительно забавлялся.

Закуска была доставлена к столу Ковригина через пять минут. Селёдочка сосьвинская с лучком и отваренной только что картошкой. А ведь в прошлый раз Ковригину в сосьвинской селёдке было отказано с разъяснением, что деликатес этот заплывает в ресторан "Империал", а посетителям "Лягушек" — не положен. Стало быть, Ковригин вызвал не только расположение влиятельного Костика, тритона с шестью лягушачьими лапами, но и незаслуженно-почтительное отношение к себе персон, ему неизвестных, а возможно, и недоступных. Впрочем, были явлены и сосьвинские раки, исходившие паром, а с ними и кружка холодного пива. Ответственный гарсон-консультант, по-прежнему вызывавший у Ковригина мысли о французском президенте, наполнил белой жидкостью рюмку Ковригина и сказал:

— С вашего позволения! Чтоб и вам хотелось!

При залёте руки Ковригина, возносящей рюмку к месту назначения, в зале имени Тортиллы началось движение цветовых потоков, фонтан, возле которого снова был усажен Ковригин, превратился в гейзер, особенно хорош был напор струй из черепахи Тортиллы и четырёх драконцев.

— С чего бы вдруг такие эффекты? — спросил Ковригин.

— А как же! — со значением улыбнулся гарсон. — Вас ждут подвиги!

— Какие такие подвиги? — нахмурился Ковригин. — Меня ждёт обыкновенная рутина жизни!

— Вам лучше знать, — щелкнул каблуками гарсон. — Но рутина-то чаще всего и требует подвигов.

Не дожидаясь слов Ковригина, они могли быть высказаны и в раздражении, гарсон удалился от фонтана в угол зала, чтобы выслушать заказы вновь прибывших гостей.

Ковригин откушал гранд-харчо и лишенного нынче в разговоре французского псевдонима цыплёнка табака (с напитками, естественно) и только тогда успокоился. Что, несомненно, было прочувствовано гарсоном.

Между тем он рассмотрел компанию, чьи аппетиты и жажды и отправился обслуживать гарсон. Там были люди европейские и люди восточные, среди них одна миловидная девушка — китаянка. Но, может быть, и японка. Хотя Ковригину захотелось отчего-то, чтобы она происходила с Гавайских островов, то бишь Сандвичевых, пусть и опозоривших себя преувеличением вкусовых свойств навигатора и картографа Кука. Китаянка (?) неожиданно встала и, сделав руки домиком, поклонилась Ковригину, да так, будто он был её кумиром и господином. "Вот тебе раз!" — удивился Ковригин. Он читал о том, что китайцы считают длинные ноги признаком уродства, но при виде поприветствовавшей его чёрнокосой и рослой девушки готов был вступить с эстетами Поднебесной в полемику.

"Приятно, приятно, когда тебе улыбается такая очаровательная женщина!" — расчувствовался Ковригин, но тут же сообразил, что, если бы она не привстала и не поклонилась ему, он бы её и не заметил.

"Какие такие подвиги пообещал мне гарсон? — снова обеспокоился Ковригин. — Завтрашние? Или уже сегодняшние?" Никаких подвигов совершать он сейчас желания не имел. Да и вообще он созрел до горячих пирожков. О чём и сообщил ответственному гарсону-консультанту.

— У нас для вас могут быть поданы пирожки с ливером. С лепестками жасмина северных сортов. С морошкой. С вязигой. С грибами рыжиками. С пармезаном. И даже… — гарсон наклонился к уху Ковригина и произнёс нечто Ковригиным нерасслышанное. — Ну, и так далее… И были поданы пирожки. Были поданы и были проглочены.

— А теперь! — заявил Ковригин. — Необходимы другие пирожки. Горячие и охлажденные! И партии в обычные шахматы и в калмыцкий шахбокс. Сейчас же оплачиваю счёт и кладу чаевые! А вы проводите меня в шахматный отсек!

— Уважаемый Александр Андреевич, — сказал гарсон. — Сегодня вы освобождены от всех платёжных необходимостей. Жест ресторана. Можете опуститься в бочку с оливковым маслом и выиграть схватку во французской борьбе с получением призовых и исполнением туша духовыми инструментами. Можете пожеланию взять два факела, заказать любую проводницу в лабиринте ради удовольствий и свиданий с привидениями. Насчёт португалки донны Луны и чёрной вуали никаких сведений не имеется.

"Китаянка… — мелькнуло в голове Ковригина, — на костяной пороховнице с восточными мотивами в музее у Башни были китаянки… А может, гейши?.. Ну и что? И что?.."

— В бочку с маслом я не полезу, — сказал Ковригин. — В шахматный отсек — и сейчас же!

Дальнейшее развивалось сладостно-стремительно.